«По прибытии в Москву в 1921 году Чарнок завербовал К. И. Прове, представителя старой крупной торгово-промышленной буржуазии, превратив его квартиру в штаб своей шпионской организации. Чарнок втянул в шпионскую сеть и племянника хозяина квартиры, сына бывшего крупного московского богача, — В. Ф. Прове, проходившего службу в рядах РККА. Прове, по совету Чарнока, устроился в Центральный аэрогидродинамической институт (ЦАГИ), а в 1927 году, на момент ареста военными контрразведчиками, являлся делопроизводителем Учебно-строевого управления Главного управления РККА. Выполняя шпионское задание, В. Ф. Прове передал Чарноку пять конвертов, содержащих шпионские сведения, в том числе описание аэрогидродинамической трубы и чертежи недавно построенного канала для испытания гидросамолетов.
В 1925 году, после выезда К. И. Прове в Эстонию, не без помощи Чарнока, на его место „приглашается“ в качестве связника другой его племянник — Кирилл Федорович, который вскоре становится ценным сотрудником-шпионом. Работая сначала машинистом-переписчиком в батальоне охраны РВС СССР, а затем делопроизводителем в Учебно-строевом управлении Главного управления РККА, он не раз доставал для английского разведчика копии секретных документов, в том числе сведения об организации охраны в здании Реввоенсовета.
Разоблаченные сотрудниками КРО и военной контрразведки, братья-шпионы понесли заслуженное наказание, а резидент спешно покинул офис английской миссии в Москве»[152].
Летом того же 1927 года флотские контрразведчики выявили в Кронштадте еще одного английского агента — бывшего офицера Е. Клепикова, служившего на одном из боевых кораблей Балтийского флота. Два брата его жены проживали в Финляндии и работали на финскую разведку. Однажды квартиру Клепиковых посетил нелегально прибывший в СССР из-за границы бывший казачий офицер Тегенцев, передал им рекомендательное письмо от родственников и предложил работать на англичан за крупное вознаграждение. Предложение было принято, но уже после первой передачи английскому разведчику собранных шпионских материалов Клепиковы были арестованы кронштадтскими чекистами…
Кстати, «гонорар», полученный Клепиковыми, был совсем не таким крупным, как было обещано поначалу, — спецслужбы не слишком церемонятся с людьми, ставшими на путь предательства: страх разоблачения для многих становится еще более действенным побудительным мотивом к сотрудничеству, нежели первоначальная корысть. Зачем же тогда тратиться? Конечно, речь не об особо ценных агентах, но таких, как можно предполагать, немного…
На западе шли свои «шпионские игры», а между тем весьма осложнилась обстановка на Дальнем Востоке: начиная с середины 1920-х годов японские спецслужбы резко активизировали свою деятельность по разведывательному обеспечению разработки планов агрессии против СССР. Разведывательную работу вели Генштаб, морской Главный штаб, МИД, жандармские и полицейские органы, а также различные коммерческие предприятия. На службу японцам были поставлены разведывательные и полицейские органы «Корейского генерал-губернаторства», как именовалась аннексированная Страной восходящего солнца Корея. Активно проводилась разведывательная работа и с легальных позиций, для чего были весьма расширены и пополнены квалифицированными специалистами спецслужб аппараты японского посольства, военного и морского атташатов в Москве, а консульства во Владивостоке и Новосибирске, так же как и представительства большинства японских торговых и промышленных фирм и пароходных компаний, фактически были превращены в резидентуры.
В 1928 году японский разведчик Каида — впоследствии генерал-лейтенант и начальник русского отдела Генштаба — представил в Генеральный штаб план развертывания подрывной работы против СССР. В нем предусматривались активное использование белоэмигрантских организаций, разжигание национальной вражды между народами, населяющими нашу страну, разложение Красной армии и срыв ее мобилизационных мероприятий, дезорганизация работы военных предприятий, разрушение объектов транспорта, подстрекательство соседних с СССР государств к проведению враждебных военных и экономических акций. Интересно, что примерно по тем же самым направлениям работали до 1990-х годов все прочие противостоявшие Советскому Союзу спецслужбы. Причем основной «мишенью» для любого противника была Красная армия.
К 1930 году Генштаб Японии закончил разработку плана агрессии против СССР, получившего кодовое название «Оцу». Он предусматривал и наращивание подрывной деятельности спецслужб — без этого в XX веке войн уже не бывало.
Первым крупным вооруженным столкновением послевоенного времени стал так называемый «конфликт на КВЖД» летом — осенью 1929 года.
Китайско-Восточная железная дорога, идущая от станции Маньчжурия через хребет Большой Хинган, Северо-Восточную равнину и хребет Чанбайшань до станции Суйфыньхэ, с южным ответвлением Харбин — Чанчунь — Далянь (Дальний) и ветками на Бэньси, Фушунь, Инкоу, Чэнцзытун и Люйшунь (печально известный Порт-Артур), общей протяженностью свыше 2500 километров, была построена Россией в 1897–1903 годах и являлась единственной магистралью, связавшей Китай с Советским Союзом. В мае 1924 года в Пекине было подписано соглашение, по которому КВЖД рассматривалась как коммерческое предприятие, управляемое совместно СССР и Китаем, хотя китайцы постоянно стремились навязывать свою волю — например, ввести в практику бесплатный перевоз своих войск. Советская сторона таким «новациям» противилась.
Китай, в начале 1910-х годов свергнувший Цинскую династию, правившую более 250 лет, постепенно избавлялся от диктата «западников», демократизуясь и модернизируясь. Но в 1927 году произошел переворот и власть перешла к диктатору Чан Кайши и партии Гоминьдан. Не вдаваясь в подробности китайской политики, скажем, что поддержавшие гоминьдановцев страны Запада постарались натравить их на северного соседа. Это получилось: успешные поиски «внешнего врага» — лучший способ решения внутренних проблем.
Кстати, Маньчжурия, объявившая о своей автономии северо-восточная часть Китая, являлась убежищем для отступивших из России остатков белых войск.
Конфликт начался 10 июля 1929 года, когда китайские полицейские и русские белоэмигранты вдруг захватили все ключевые пункты КВЖД, а китайские войска выступили по всей ее линии. Торгпредство и другие советские учреждения были закрыты, их сотрудники арестованы. Советскому управляющему КВЖД был вручен ультиматум: передать управление дорогой китайскому представителю.
Тем временем близ государственной границы началось сосредоточение китайских войск и отрядов белогвардейцев. В частности, на Забайкальском направлении находилась 59-тысячная китайская группировка, против советского Приморья — до 63 тысяч, в низовьях реки Сунгари — свыше 5,5 тысячи человек и 11 кораблей Сунгарийской военной флотилии. Вскоре начались обстрелы нашей территории и нарушения границы диверсионными отрядами и бандами.
На основании директивы ОГПУ № 159 от 16 июля 1929 года Пограничные и Внутренние войска Дальневосточного края (ДВК) были переведены на боевое положение — это касалось и особых органов ОГПУ СССР.
Обстановка усложнялась. 18 и 19 июля подразделения китайских войск перешли границу на реке Беленхэ у села Турий Рог; 24 июля на реке Сунгари были обстреляны торговый пароход «Брянта» и канонерская лодка «Беднота».
Советская сторона не постеснялась дать адекватный ответ. В соответствии с директивой № 201 от 19 июля начальникам погранотрядов совместно с особыми органами было приказано задерживать на пограничных реках пароходы, плававшие под китайским флагом, а на основании директивы № 207 были переведены на советскую сторону и все пароходы, стоявшие у китайского берега. В портах Владивостока и Николаевска-на-Амуре были задержаны шесть китайских океанских судов. Для проведения этих мероприятий были сформированы экспедиционные отряды, в которые вошли оперативные работники разведаппаратов Погранвойск, военной контрразведки и территориальных органов ОГПУ. Была также проведена серия спецопераций по очистке приграничной территории — особенно на спорных участках и островах на реках — от бандитских групп, терроризировавших мирное население.
В то же время правительство СССР приняло решение об укреплении группировки РККА. 6 августа РВСР приказал: «Объединить все вооруженные силы, ныне расположенные на территории Дальнего Востока, в армию, присвоив ей наименование „Особая Дальневосточная армия“ (ОДВА)». Армия включала Забайкальскую и Приморскую группы войск, в оперативном отношении ей были подчинены три погранотряда и Дальневосточная (с 1931 года — Амурская) речная военная флотилия.
Конечно, были созданы и соответствующие органы военной контрразведки.
«В соответствии с приказом ОГПУ СССР от 13 августа № 185/100, на базе расформированных особых отделов Полномочного представительства (ПП) ОГПУ ДВК, 18-го и 19-го армейских корпусов, был создан Особый отдел ОДВА в составе 29 человек, непосредственно подчиненный Особому отделу ОГПУ СССР. 1 октября приказом 214/112 его штат был увеличен до 33 человек. Особые отделения дивизий состояли из 15 человек, кавалерийских бригад — из 16-ти»[153].
ebooksa