Дениза соскользнула со стула и исчезла за дверью.
Опрос второй горничной и садовника ничего не прибавил к тому, что удалось узнать от Глэдис. Отношения между хозяином и хозяйкой иногда были напряженными, но, в целом, жили они мирно. Таков был общий вердикт. А мистер Бартон-старший вообще душка.
Когда в конце этого нелегкого дня, СИ, отпустив сержанта, вышел из дома и спускался по лестнице, он увидел у ее подножия Еву, которая, судя по устремленному на него взгляду, дожидалась его. СИ оживился, несмотря на усталость. Он с надеждой подумал, что она скажет что-то важное. Подойдя к ней, он вопросительно поднял брови. Ева смущенно сказала:
– Инспектор, я кое-то вспомнила и решила не тянуть, а сразу сказать.
– Я весь внимание, – он надеялся, что сейчас услышит что-то ценное.
– Когда в воскресенье после праздника я шла на завтрак по коридору второго этажа, я слышала плач. Кто-то горько плакал.
СИ постарался не выглядеть разочарованным и ему это почти удалось.
– Вот как? Можете сказать, из какой комнаты он доносился? И во сколько это было?
– Мне кажется, что это была спальня справа от моей. И я пришла на завтрак одной из первых, так что в полдесятого, я думаю.
– Справа от вашей? Что ж, еще раз спасибо, не сомневайтесь – нам может пригодиться любая информация.
– Я понимаю, поэтому и говорю.
– Спасибо и до завтра!
– Вы завтра снова приедете? – удивилась Ева.
– Не сомневайтесь, – заверил ее СИ, – у нас здесь еще много дел.
– Тогда до завтра, – произнесла Ева и стала подниматься в дом, а СИ пошел по подъездной дорожке к воротам, где утром в тени огромного дуба оставил машину. Имя плакальщика произнесено не было, но они оба знали, что им была Кора Майлз.
Записав показания всех участников и потенциальных подозреваемых, на что ушла большая часть дня, СИ решил вернуться в участок, хотя время близилось к вечеру. Насколько ему было известно, другого тяжкого преступления за последние сутки в округе совершено не было, а, значит, можно было надеяться получить больше информации от судебного патологоанатома о времени смерти и орудии убийства, так как тот вполне мог успеть с утра заняться именно этим делом.
Сержант сосредоточенно вел машину, прикидывая, стоит ли предложить СИ заехать куда-нибудь перекусить по пути или просто перехватить пару сэндвичей – он по опыту знал, что в первые дни расследования Уивер склонен пренебрегать приемами пищи и отдыхом ради того, чтобы пройти по «горячему следу». Вот и сейчас они возвращались в участок, и неизвестно, сколько времени проведут там до того, как разойдутся по домам. В «Вудроу-хаусе» им предложили чаю, от которого СИ отказался, и сержант без энтузиазма был вынужден последовать его примеру. Оторвав взгляд от дороги, он покосился на СИ, который внимательно смотрел в окно, слегка шевеля губами – это было безошибочным признаком глубокой задумчивости.
Сержант кашлянул и сказал:
– Сэр, может, заедем на пару минут в «Матушку Гусыню»? Это нам прямо по дороге.
Уивер удивленно посмотрел на него: