– У меня, Владимир Андреевич, интуиция сильно развита. Кожей чувствую, что мы тут надолго задержимся. Так всегда бывает, когда у меня отпуск не за горами.
Скворцов ничего не ответил, повернулся к окну. Мимо проплывали высокие, колышущиеся от ветра березы, суровые, непреклонные сосны. «Как здесь красиво, – подумал лейтенант. – В такой день бы наслаждаться природой, а я еду раскрывать убийство». Он вздохнул и бросил быстрый взгляд на следователя, но тот, казалось, не замечал ничего вокруг себя и, судя по его виду, о чем-то напряженно думал. Было начало шестого вечера, когда милицейский газик остановился у дома Тарасовой. Нужный дом шофёр сразу определил по большому скоплению народа.
– Ишь высыпали, – добродушно усмехнулся бывалый водитель, сдвинув на затылок свою старую потёртую шоферскую кепку.
Машина остановилась, и приехавшие вышли из нее. Плотный мужчина среднего роста с объемистым портфелем в руках выступил вперед и бодро сказал громким, хорошо поставленным голосом:
– Здравствуйте, товарищи полянцы. Давайте знакомиться: я следователь лужской прокуратуры Кирилл Александрович Попов. А это, – указал он на худощавого шатена лет тридцати двух – тридцати трёх со смеющимися карими умными глазами, – лейтенант Владимир Андреевич Скворцов.
Затем Попов поочерёдно представил экспертов и лишь потом, не меняя тона, спросил:
– Ну что тут у вас произошло?
Несколько человек принялись говорить разом, но Попов поднял руку и дружелюбно попросил:
– Давайте кто-нибудь один мне расскажет.
В ту же минуту вперёд выступила бабуля лет восьмидесяти в ситцевой косынке.
– Убили, батюшка, убили, – запричитала она. – Живую душу сгубили, антихристы, креста на них нет, душегубах.
Попов, поморщившись, прервал излияния старушки.
– Ну вот что, бабуля, об антихристах и душегубах вы мне расскажете в другой раз, а сейчас… Как вас зовут-то, бабуля? – ласково спросил он.
– Матрена, голубчик, а батюшку моего Тимофеем звали.
– Стало быть, Матрена Тимофеевна. Я к вам, бабуля, на неделе обязательно зайду, и вы мне всё-всё расскажете, договорились? – как можно более мягко спросил Попов, мысленно добавив: «Отпустила бы ты душу на покаяние, не мешала работать, Матрёна Тимофеевна».
Старушка, однако, не сразу оправдала его надежды. Сначала она принялась заверять следователя, какой он хороший человек, потом стала слёзно просить зайти отобедать чем бог послал.
– Не побрезгуй, батюшка, – умильно проговорила старушка, глядя прямо в глаза Попову.
В душе следователь проклинал назойливую старушонку, но внешне оставался вежлив, и вскоре ему наконец удалось от неё избавиться. С облегчением вытерев залысины, он быстро произнёс:
– Прошу обнаруживших труп выйти вперёд.
Тарасова выдвинулась из толпы. Зою вытолкнула мать.