– И… Подходит очередь. Он говорит продавщице: бутылку водки и три бутылки пива!
– Как обманчива внешность! – воскликнула Юля.
– Э, девчата! Это, по-вашему, выходит, если красивый, то ему водку не пить? – возмутился Пекарев из техбюро. – Я вот пью и ничего!
Вообще, при сдаче дипломов в институте определяли, кем станет выпускник: инженером-технологом или инженером-конструктором. Отличники и хорошисты становились конструкторами, все остальные воплощали фантазии конструкторов в скучные техпроцессы, расцеховки, то есть становились технологами.
– А может, он водку не для себя брал? – предположил Ханин. – Ну, там приборы протереть или для мамы растирать суставы....
– А пивом что? Сухожилия протирать?
– Ага! – закивал Пекарев. – Изнутри! Вы попробуйте! Сразу такая легкость, в этих самых сухожилиях…
Аркадий смелся со всеми, смотрел в их лица, а внутри клокотала злость. Молодые, перспективные, комсомольцы, а некоторые уже и партийные. А Аркадий из их рядов на правах неудачника исторгнут.
Мир вообще оказался к нему несправедлив. И, конечно, он виноват в том, что не восстал сразу. Хотя чтоб он мог сделать? Но верно и иное: остальные также не возмутились, не поддержали Аркадия.
Уж лучше бы действительно он уволился с завода, а после вернулся. А нынче к нему относились как к неудачнику, избегали, словно чумного.
Компания периодически выходила покурить из квартиры. И хотя Аркадий не курил, выходил с другими. Однажды, когда компания после очередного перекура вернулась на квадратные метры жилплощади, Аркадий, замерший за трубой мусоропровода, спустился вниз. Юноша надеялся, что его окликнут, что позовут назад, но его не окликнули. Это тоже расстраивало.
Глава 21
С детства в гражданах страны Советов воспитывают коллективизм и чувство плеча. Детский садик с общими игрушками, школа, где всяк норовит списать. Но только коллективизм произрастает совсем не так, как партии и государству того хочется.
Скажем, первому руку поднять на голосовании – уже мужество. Речь идет не о партсобраниях и подобных сходках – там все равно проголосуют «за». Иное дело, когда голосование не для галочки. Сказано голосовать, а ты, хотя и «за» и считаешь свое дело правым – руку не тянешь, смотришь на других. Может, кто иной осмелится стать первым. И страшно быть не в меньшинстве, а оказаться единственным. Ибо дух коллективизма уничтожает индивидуальность.
Зато когда дело касается личной выгоды, советский человек о своей выгоде не забывает. Хочет мерзавец жить хорошо, не так как все.
Жить в СССР можно было хорошо, но как-то на обочине советской власти. Бывает, идешь по поселку, и опытный глаз примечает – вот забор собран из выштамповки. Выштамповка – это когда пресс вырубает из полосы металла что-то нужное в народном хозяйстве – скажем, заготовки под саперные лопатки. После пресса на полосе остается ряд отверстий, по контуру напоминающий штык лопаты. У таких обрезков два пути: либо на переплавку, либо у кого-то получится вывезти их с завода и приспособить в хозяйстве. Забор такой и перелазить легко, и видно через него, что в каждом дворе делается. А чтоб металл не ржавел, его грунтуют и красят тем, что удалось с того же завода утащить. Если завод, скажем, огнетушители производит, то в округе все заборы покрашены красной краской. Если, положим, цистерны – то краска коричневого цвета.
В магазинах дверные звонки дрянь. Не годятся, чтоб на заборе повесить, даже от росы их замыкает. Но их можно заменить концевыми выключателями, которые не то что под дождем, а в грязи сколько-то лет работают.
Кому железа на забор не хватило, тот городит его из штакетника. Планки из экономии ставят не впритык, и с улицы опять же двор хорошо обозревается. Ворота во двор широки, дабы было куда, если вдруг случится коммунизм, поставить автомобиль.
Но пока, согласно советской статистике, на одну советскую семью приходиться 0,1 автомобиля. Здесь статистика честна: у кого-то – один, а у большинства – ноль.
За воротами – непременно арка с виноградом. Двор под аркой – единственное асфальтированное в хозяйстве место. Дома малы, и, случись веселье, гуляют во дворе под аркой, набросив на нее от дождя и солнца клеенку или парусину.