– Куда? – беззвучно спрашиваю я.
Как будто страшусь услышать ее ответ, признать то, о чем уже сам думал.
– Ты знаешь куда.
Я глажу жену по плечу, по спине, до кончиков волос. Пытаюсь представить ее сидящей в кафе и болтающей по телефону или в набитом в час пик автобусе. Но я не знаю женщину, которую рисует мне воображение.
– Я не смогу здесь жить. А ты? – спрашивает Калла.
– Я с трудом здесь жил и до отъезда, – признаюсь я.
– Я тоже, – отзывается жена.
Не уверенный в том, что это правда, я слегка качаю головой.
– Мы оставили там остальных, – добавляет Калла, и ее порхающие ресницы напоминают мне снежинки, падающие с грустного зимнего неба.
Мы с таким трудом выбрались из этого темного леса! Мне не верится, что мы сейчас обсуждаем возвращение туда, где нас удерживали насильно, как пленников.
– Тео… – Голос жены снова приковывает мое внимание к ее лицу. – Возможно, нам дается несколько шансов. Чтобы мы поняли, какою жизнью хотим жить, – взгляд Каллы устремляется на дверь, но быстро обращается опять на меня. – И это один из них. Наш. Один на двоих…
Ладонь жены поглаживает мне грудь. Сердце заходится бешеным стуком, лихорадочная дрожь сотрясает все тело:
– Я поеду с тобой куда угодно. Я вернусь с тобою в Пастораль.
Глаза Каллы – как две полные луны. Наклонившись вперед, она целует меня в губы, проводит пальцами по шее к подбородку.
– Я люблю тебя, – шепчет она.
И, соскользнув с кровати, подходит к маленькому стулу у окна и начинает натягивать через голову свитер.
– Что, едем прямо сейчас? – уточняю я.
– Мне надо быстрее домой, – ухмыльнувшись, кивает жена.
– А как же твои родители?
– Я оставлю им записку. Они поймут… или нет. По правде говоря, меня это особо не волнует.