Теткина квартира состояла из крошечной кухни и комнаты. Тетка взяла к себе Иманта из деревни после войны, когда он остался круглым сиротой. На кухне холостяцкий беспорядок: немытая посуда с огрызками, объедками, тряпки, полотенца в самых неожиданных местах, и все покрыто слоем пыли. Тетка уехала погостить к родным, приходилось самому заниматься хозяйством. «Скорее бы возвращалась», — с грустью подумал Имант. Кое-как сдвинув в кучу посуду, прикрыл ее старыми газетами. Вошел в комнату, распахнул окно. «Сейчас позвонит», — решил он. И в самом деле, над дверью зазвенел звонок.
Очутившись на кухне, моряк огляделся, пригладил ладонью волосы. Они у него были светлые, непослушные, а из-под ресниц, почти белых, настороженно глядели серые глаза.
— Я могу видеть Иманта Цемита? — проговорил он, переминаясь с ноги на ногу.
— Это я, — ответил Имант. — Прошу сюда, в комнату. Извините за беспорядок, но тетка в отъезде и вообще… — Тут он махнул рукой, словно отказываясь от дальнейших объяснений.
— Юрис Томаринь, — представился моряк, добавив шутливо: — по батюшке Петрович!
Но хозяин про себя отметил, что веселость наигранная, гостю сейчас не до шуток. Они обменялись рукопожатием, и моряк почему-то долго не отпускал руку Иманта, хотя тот и пытался ее высвободить, а когда это не удалось, хозяин вымучил глуповатую улыбку и произнес, через силу скрывая раздражение:
— Да вы садитесь!
Молодой человек, назвавшийся Томаринем, присел на стул, сначала проведя по сиденью ладонью, будто смахивая пыль, потом подтянул обе брючины, чтобы не помялась отутюженная складка. «Видно, и сам он такой — без изъяна, без пятнышка», — подумал Имант, ощутив еще большую неприязнь к незнакомцу. Людей, лишенных недостатков, он считал притворщиками, о человеке же всегда судил по первому впечатлению.
— Отличная погода, — сказал Имант, желая нарушить затянувшееся молчание.
— Погодка хороша! — поспешил согласиться моряк, радуясь возможности начать разговор. — Но дождик бы не помешал. А то сохнет все…
Имант отошел к окну, повернувшись к гостю спиной. Во дворе играли дети. У горизонта ползли темные тучи, в открывшиеся кое-где прозоры пробивались лучезарные столбы света.
— Я вас слушаю, — сказал он, потеряв терпение.
Моряк поднялся со стула, Имант догадался об этом по легкому скрипу. Внизу две девочки крутили веревочку, третья прыгала.
— Во-первых, я должен начать с извинения, что ворвался к вам, человеку совершенно незнакомому. Но другого выхода нет: завтра в полдень мы уходим в Атлантику. Так что прошу извинить. Шаг этот был для меня нелегким, но я надеюсь, вы меня поймете правильно.
— Да.
Девочки поменялись местами, теперь прыгала одна из тех, что прежде крутила веревку.
— Я понимаю, насколько это необычно… Видите ли, у нас есть общая знакомая. Вы ведь знаете Илгу?
— Какую Илгу?
— Илгу Приеде. Она говорила, вы были с нею дружны. Еще до нашего знакомства. Она о вас рассказывала много хорошего.