– Полагаю, мы предусмотрели всё и можем идти в атаку со спокойной душой… Моя совесть чиста. Мы сделали всё для успеха операции и готовы всё преодолеть. Перед выходом я буду молиться о том, чтобы нам сопутствовала удача. Чтобы Господь наградил нас победой за наши старания и сжалился над нашей несчастной родиной… Давайте выпьем, стоя.
Все подчиняются, каждый со стаканом в руке. Маццантини поднимает свой и всех по очереди обводит взглядом.
– Невозможно пожелать себе лучших товарищей – я считаю, мне повезло сражаться с вами бок о бок… Десятая флотилия, да здравствует Италия!
– Да здравствует!
Елена перешла границу, теперь она на территории колонии. Перешла одной из первых, едва открылась решетка. Пила кофе – в котором был главным образом цикорий – в маленькой забегаловке поблизости, пока не увидела доктора Сокаса, которого в это утро вызвали в Колониальный госпиталь. Изобразила случайную встречу – доктор, какой сюрприз, и так далее, – и они вместе пересекли границу, беседуя с напускной естественностью, под которой Елена старалась скрыть напряжение: обычный досмотр британскими таможенниками, один из них здоровается с Сокасом, затем долгий переход по площадке аэродрома, через площадь Казематов и, наконец, прощание на Мейн-стрит. Силтель Гобович, удивленный, что она пришла в неурочный день, работа с книгами и карточками. Сейчас Елена поглядывает на часы, нервы напряжены, сердце бьется все сильнее и быстрее, по телу бегут мурашки, дыхание сбивается, она пытается дышать ровно и успокоиться. Сумка открыта, и в ней фотоаппарат.
Гобович занят книгами, вынимает их из ящиков. Елена встает и берет сумку.
– Пойду, подышу воздухом. И покурю.
– Давай, – отвечает хозяин магазина, занятый своим делом.
– Я сейчас.
Она открывает застекленную дверь, выходит на террасу и закуривает «Крейвен». Под ярким утренним солнцем бухта Альхесираса похожа на синий полумесяц с серо-охряной каймой. Слева Африка, четко очерченная, несмотря на расстояние. Ветра нет, и корабли, бросившие якорь в северной части, развернуты в разных направлениях. От всего веет миром и абсолютным покоем.
Внизу, под террасой и Королевским бастионом, располагается порт. Три ремонтных дока, пакгаузы, подъемные краны и эллинги. Оттуда доносятся далекие звуки: вой сирены, удары молотков по металлу, хриплые крики чаек, планирующих туда-сюда между Пеньоном и кораблями. Пришвартованные к молам и центральным буям, виднеются около дюжины кораблей, больших и малых, выкрашенных в серый цвет британских военно-морских сил.
Обрати внимание на детали, сказал он. Елена вспоминает, как он спокойно объяснял ей задачу: легкий итальянский акцент и улыбка, которая смягчала или пыталась смягчить серьезность его слов. Если не можешь или не хочешь фотографировать, просто подтверди точное расположение больших судов, постарайся вспомнить, где они стояли раньше. Это очень важно, когда перемещаешься ночью в глубине моря, в темноте, по илистому дну, без малейшей возможности сориентироваться. И нельзя подняться на поверхность, чтобы оценить ситуацию. Сто метров отклонения, и вместо успеха – провал. Речь идет о жизни или смерти моих товарищей. Да и о моей тоже.
Так что внимание к деталям. Убедившись, что Гобович ее не видит и что в окнах соседних домов никого нет, Елена оставляет недокуренную сигарету на парапете, открывает крышку «кодака», смотрит в объектив и делает четыре панорамных снимка, справа налево, захватив акваторию порта от Северного мола до трех кораблей на ремонте. Она кладет камеру в сумку, снова берет сигарету и пытается сравнить то, что видит сейчас, стоянки больших кораблей, с теми, что были в последний раз. В целом вроде бы все так же. Только один, наверняка крейсер, поменял стоянку и пришвартован теперь к одному из центральных буев, напротив мокрого дока. Трансатлантический лайнер, ныне военно-транспортное судно, по-прежнему стоит у оконечности Южного мола, которое называют Адмиралтейством.
В магазине Гобович по-прежнему не обращает на Елену внимания. Она перематывает пленку, вынимает кассету и кладет в карман плаща, перекинутого через спинку стула. Потом вставляет новую кассету и старается успокоиться, уперев локти в стол, глубоко и ровно дыша, пока сердцебиение постепенно не выравнивается. На этот раз, решает Елена, не стоит зашивать пленку в дно сумки: не успеть избавиться от нее, если возникнут проблемы. Затем она дописывает брошенную на середине карточку – четыре тома «Энциклопедии науки и техники» Хатчинсона, – берет сумку и плащ и встает из-за стола.
– На сегодня я вас оставляю, – говорит она Гобовичу.
Тот смотрит удивленно. Елена не пробыла в магазине и часа.
– Так скоро?
– У меня дела, – улыбается она. – Боюсь не успеть.
– Да-да, конечно… Еще придешь?
– Когда смогу. Люблю сюда приходить.