Итальянец

Доктор выпускает струю дыма, снисходительно смотрит на собеседника и с укором говорит:

– Да ладно, Пепе, в Испании… – Он снова украдкой взглядывает на официанта, по-прежнему не обращающего на них внимания, и еще понижает голос: – Здесь ведь тоже казнят людей?.. Ну, ты меня понимаешь.

Архивариус приканчивает свой кофе и запивает его водой.

– Послушай, гражданская война – это совсем другое. Дикость, доведенная до крайности. Здесь нет правил.

– И ты говоришь это мне, после всего, чего я нахлебался в Вильядьего?

Елена знает, что у Самуэля Сокаса есть причины так говорить. Вынужденный искать убежища на Гибралтаре за свои либеральные идеи – он был членом масонской ложи, это известно, хотя никогда не обсуждается, – он смог вернуться и жить так, чтобы власти к нему не цеплялись, только когда влиятельные люди, преданные режиму, поручились за него по обе стороны решетки.

– Вот увидите: то, что произошло с этим несчастным, – не последний случай, – упорствует Альхараке. – Область кишит шпионами, саботажниками, агентами обеих сторон… Мы находимся в эпицентре урагана.

– А наши власти закрывают на это глаза, – с грустью замечает Сокас.

– Не всегда, заметь. У Испании позиция слабая. Войну выигрывают немцы. Сейчас положение неопределенное; а Франко – феномен, он знай ходит по краю и делает вид, что все в порядке. Это не первый раз, когда гвардейцы задерживают нацистских или фашистских агентов и потом их отсюда высылают.

– Однажды я видел водолаза, – говорит Сокас. – Месяца два назад, я рассказывал.

– Того самого, во время последней атаки на Гибралтар?

– Именно. Он был в госпитале, потом труп увезли.

– Итальянец, я вам говорил. Про него и в газетах писали.

– Кажется, он с подводной лодки, которая осталась в бухте. Обычно водолазов должно быть больше, но обнаружили только одного… Они потопили нефтяной танкер – он назывался «Слиго» или что-то в этом роде. Помнишь, Елена? Недалеко от твоего дома.

Девушка, продолжая рассматривать журнал, ничем не выдает своего волнения.

– Такое не забудешь, – говорит она как можно более естественно. – Там ничего не осталось. Ни от этого судна, ни от других.

– Если его взяли живым, то должны были расстрелять за саботаж, – замечает Альхараке. – Англичане – народ жестокий, и вообще, все они козлы.

– Не думаю, что его расстреляли, – возражает Сокас. – Он солдат, в конце концов… Да, они люди жестокие, но правила уважают.

Архивариус становится серьезным и бросает взгляд на Елену.

– Они уважают только свои правила и только те, которые устраивают их самих.