Мадам

— Александр, почему вы так откровенно пялитесь на меня?

— Прошу меня простить, но я пишу небольшие рассказы и стараюсь в жизни наблюдать за интересными людьми. Вот, например, вы. Мне кажется, ваша чуткая, отзывчивая душа ищет выхода из лабиринта судьбы. Борьба внутри вас не прекращается ни на минуту!

— Ого! Шампанское еще не принесли, а вас уже плющит. Писатель, говорите… Ну ладно, записывайте! Жизнь моя очень разнообразна, пестра, как детский калейдоскоп. Помните такие? Посмотришь в трубочку, а там узоры, узоры. Но главное — я несчастна. Страдалица не хуже кхалиси Бурерожденной из «Игр престолов». Александр, покажите эту мятущуюся душу.

Вы же писатель, а значит — психолог! Вы вызываете доверие. Всего пара фраз, и я тут же хочу вам открыться.

Принесли шампанское. Она залпом выпила два фужера и попросила еще.

— Ну рассказывайте, матерь драконов! — поддержал я.

— Слушайте. Родилась я в бедной интеллигентной семье. Отец инженер в НИИ, умный, но дух девяностых, я не виню моего бедного отца. Когда Союз рухнул, он не захотел торговать «Сникерсами». Он начал пить. Мать же… Да что говорить! Нужда, борьба за жизнь, сознание тщеты и ничтожества всего сущего. Мне нужно было самой пробивать себе путь… Поступила в институт, тупые сериалы, чтение глупых романов, первая робкая, но такая роковая любовь.

А сомнения? Неверие в жизнь, в себя, в свой путь! Депрессия, попытка суицида, обшарпанная палата в больнице. Было лето, и муха билась о стекло. Час за часом. Во мне не было этой настойчивости, но мне очень хотелось жить. Поэтому в память о той мухе теперь всегда ношу эту брошку. Жильбер Альбер, между прочим. Каждый глазик по полкарата, а брюшко — шесть.

Ах! Вы писатель и знаете нас, женщин. Вы поймете. Я ждала счастья, и какого! Я жаждала быть человеком!

Последнюю фразу она почти прокричала. Подошел стюард и принес целую бутылку шампанского.

— Вы невероятно интересны! Молю вас, продолжайте дальше, моя королева, Дайнерис Таргариен!

— О, Саша! Мне нужна была слава… Шум, блеск! Я жаждала чего-то необыкновенного…

Моя душа была полна предвкушением настоящей жизни. И вот… Подвернулся на моем пути богатый старик. Директор машиностроительного завода… Поймите меня, Александр! Ведь это было самопожертвование, потеря идентичности, полный отказ от себя и своей жизни! Я не могла поступить иначе. Я вытащила семью, стала путешествовать, делать добрые дела…

А как я страдала, как невыносимы были объятия этого старика. Бывали минуты… Ужасные минуты! Но меня подкрепляла мысль, что старик не сегодня-завтра умрет, а я стану жить, как хотела, упаду в объятия любимого человека, буду счастлива… А у меня есть такой человек, Александр! Есть!

Она выпила еще один бокал. Лицо ее приняло плачущее выражение.

— Но вот старик умер… Мне он оставил кое-что, я свободна как птица. Счастье стучится в мое окно!

Теперь можно быть с любовью всей моей жизни! Но на моем пути опять стоит препятствие. Я несчастна, несчастна, несчастна!

— Но что же? Что стало на вашем пути?

— Другой богатый старик…

Писатель подпирает кулаком свою многомудрую голову, вздыхает и с видом знатока-психолога замолкает. Самолет летит дальше.