Мадам

22
18
20
22
24
26
28
30

— Блин, мне срочно нужно было!

— Ну голосовое бы записал, раз срочно!

Голосовое?! Вот тут без комментариев. Александр Белл, модернизируя телеграф, изобрел телефон. Эволюция! Видимо, человечество дошло до пика своего развития и с большой скоростью несется с этого пригорка босиком и вприпрыжку. Голосовое, блин. А дальше что?!

Ну, факел бы мне зажег, я бы увидела, ворона бы со списком продуктов отправила (да, мы живем в Винтерфелле). Как пещерный человек, ей-богу, на телефон он звонил…

Потом мне стало интересно, а как часто сам пользуюсь телефоном в течение недели как телефоном? Статистика меня удивила.

Пара звонков начиналась со слов с той стороны:

— Довольны ли вы уровнем своей зарплаты? С бедностью надо кончать! Согласны?

— Конечно, согласен. А кто вы?

— Вот и повод познакомиться. Мы приглашаем вас на инвестиционный завтрак…

Потом звонили представители разных банков, и весь разговор сводился к тому, что им просто необходимо получить данные моей банковской карты или просто снять все деньги и отправить на более защищенную карту. Предлогов было много: от сбоя в системе (они внесут мои данные в защищенную базу данных и можно будет вообще о безопасности не беспокоиться) до тупого — дайте данные, вам жалко, что ли.

Большое количество звонков начиналось так:

— Александр, пришло время задуматься о здоровье! Потом будет поздно.

— И?!

— Купите массажное кресло! Хватит терпеть боль!

Много звонили роботы, которые напоминали, что есть задолженность по электроэнергии. Меня порадовало. Роботы контролируют электроэнергию! «За-пла-ти-те, ина-че мы объявим человечеству войну». Представьте, что люди бы звонили и предлагали оплатить жизненно необходимый ресурс — воду! А что представлять, звонила женщина из Горводоканала, просила не задерживать платежи за холодную воду.

Блин.

Короче, за неделю ни одного звонка по работе (всё в переписке). Хотя один важный звонок был. От мамы. Она сказала, что папа вечером привезет картошку и соленья.

Хм… Получается, женщины мудрее…

Чеховские диалоги

— Пап, почему ты соврать-то не можешь? Ну ради меня!