– Нет, – покачал Михаил головой. – Наши водители просто так такие маневры не совершают. Это во Франции таксисты носятся по узким улицам исторической части города, где два велосипедиста едва разъезжаются. А наши водители – образец соблюдения правил движения. Эталон просто. А тут такой резкий маневр. Не знаю, может, интуиция подсказала.
Платов сидел за столом и сверлил недовольным осуждающим взглядом Шелестова и его товарищей. Максим только что очень подробно рассказал ему о происшествии и своей роли в нем. Платов слушал и молчал. Его проницательные глаза сейчас излучали лишь холодное неодобрение.
– Вас что, совсем нельзя одних оставлять? – спросил он. – На замок запирать в промежутках между заданиями?
– Мы должны были проехать мимо? – скрывая раздражение, спросил Шелестов.
– Представьте себе – да! – резко парировал комиссар госбезопасности. – В нашем деле каждый выполняет свои обязанности. Вы еще вместо своего задания займитесь по пути к цели спасением на водах или кормлением бездомных кошек.
– Убийство женщины, явно не простой женщины, среди бела дня нельзя сравнивать с проблемой бездомных животных, – вставил Сосновский, но Платов так на него глянул, что Михаил сразу замолчал.
– Когда вы избавитесь от ваших гражданских штучек? – со вздохом проворчал комиссар госбезопасности. – Когда вы поймете, что война, тем более война тайная, – это простая арифметика. Счет идет на количество жизней, как это ни гнусно звучит. Вдруг, ввязавшись в это дело, вы получили бы пулю? Тогда вы сорвали бы ваше задание и принесли бы вред родине. А из-за срыва вашего предстоящего задания могут погибнуть сотни, тысячи и десятки тысяч людей. А вы кинулись спасать одного человека. И даже не спасать, а ловить убийцу, когда жертва, как это ни печально, уже все равно была мертва. Без вас бы не обошлись, конечно? Ладно, пошли к наркому.
Члены группы переглянулись. Ясно, что задание будет важным, отсюда и тот выговор, что они получили от Платова. И ясно, что задачу хочет поставить сам Берия, он хочет убедиться, что группа все поняла и осознала всю важность предстоящего задания. А если нет? А если этот поход к наркому снова закончится арестом и камерой? Думать о плохом не хотелось, но каждый прошедший через тюрьму терял доверие к власти раз и навсегда. Всегда оставался шанс, что все повторится, какими бы ни были твои прошлые заслуги.
Когда группа поднялась со стульев, Платов осмотрел всех придирчиво и только потом кивнул – пошли.
Берия разговаривал по телефону и, когда Платов вошел, махнул рукой. По знаку Платова группа расселась на стульях вдоль стены. С кем разговаривал нарком, было непонятно, но вдруг прозвучало знакомое – Коба. Да, пожалуй, единственный человек, кто мог разговаривать со Сталиным сидя, – это Берия. Остальные даже по телефону разговаривали с ним стоя. Настолько у всех был велик трепет перед этим человеком. Но Берия был знаком со Сталиным, тогда еще Джугашвили, по революционной борьбе, которую они вели в Грузии. И они с ним были на «ты», и Берия называл его Кобой – по старой революционной подпольной кличке. Сейчас Берия в чем-то убеждал Сталина, и тот, судя по интонациям, прислушивался к словам и мнению своего наркома.
Положив трубку, Берия некоторое время сидел молча, глядя куда-то в стол перед собой. Видимо, переваривал разговор со Сталиным или готовился к другому разговору. Однако этот период задумчивости был коротким. Нарком резко поднял голову и, блеснув стеклами очков, посмотрел на оперативников. Все поднялись, как по команде. Платов подошел к столу шефа, достал из папки листок бумаги и положил перед ним на стол. Берия пробежал его глазами, потом, не поднимая головы, спросил:
– Это точно?
– Пока все говорит в пользу этой гипотезы. Разрабатывать, как обычно, приходится все версии.
– Как не вовремя, – проворчал нарком и наконец посмотрел на оперативников. – Вопрос ко всем! Кому-то из вас показался знакомым тот мужчина, застреленный милиционером, или та женщина, которой удалось уйти?
Шелестов посмотрел на своих товарищей, с которыми на эту тему успел пообщаться. Он ответил за всех:
– Нет, Лаврентий Павлович. В лицо никому из нас они не знакомы. Но я хорошо разглядел и запомнил ту женщину. Я думаю, что группа должна быть в курсе событий, происходящих в Москве, даже если это напрямую не связано с нашей предстоящей задачей.
Берия снова недобро блеснул стеклами очков и посмотрел на Платова. Тот заложил руки с папкой за спину и, глядя в лицо наркому, заговорил:
– Тут Максим Андреевич в чем-то прав. Поскольку цель есть, но мы не можем пока прогнозировать весь объем задач, который встанет перед группой, то, видимо, стоит посвятить их в сложившуюся ситуацию. Полностью.
Берия поморщился, выслушав такую долгую тираду, поднялся из-за своего рабочего стола и прошелся по кабинету. Шелестов продолжал стоять, не решаясь садиться без разрешения. Он обратил внимание, как на Берию смотрит Платов. Выжидающе, оценивающе, с какой-то надеждой, видимо, на правильное решение, которое должен принять нарком. Максим уже убедился, что Берия принимает решения правильные, умеет быстро оценить ситуации. Нарком постоянно держит в голове огромный объем информации. А ведь положение на фронтах и в мире меняется едва ли не каждый день, и всю эту ситуацию нужно не просто знать, не просто владеть ею, а анализировать динамику и даже просто тенденции.
– Хорошо, Петр Анатольевич, – раздался, наконец, голос Берии. – Я согласен, что это происшествие имеет непосредственное отношение к заданию группы.