Король Теней

Все было в порядке.

Но не в полном. Лэнсер задумался об одной головоломке, с которой имел дело и никак не мог ее разгадать. Около недели назад на ферме Джорджа Брогана была найдена девочка лет четырнадцати, которая бродила по лесу, спотыкаясь. Она была полностью обнажена, но не страдала от обморожения несмотря на то, что прошлой ночью шел снег и было очень холодно. Она не могла вспомнить ни своего имени, ни чего бы то ни было о себе, за исключением того, что была в Лондоне и слышала жужжащий звук. По ее словам, он становился все громче и громче, пока не появился ослепительный белый свет, за которым последовало ощущение, что ее подбрасывает и куда-то швыряет, а после все поглотила тьма.

Кроме того, она вспомнила, что все это было в феврале 1945 года…

Очень странно. Но, опять же, Уистлер-Грин — маленькая деревушка и тихая гавань, полная людей, по праву считавшихся гордостью Великобритании, — была местом, которое притягивало все странное. Лэнсеру приходилось признать, что там могло случиться все, что угодно. Насчет безымянной девушки: доктор Гриззард подтвердил ее доброе здравие. На ней не было никаких следов насилия. За исключением… опять же, это очень странно… в двух ее дальних зубах были импланты из какого-то металла.

Что ж, Лэнсер был уверен, что разгадает эту тайну. Он всегда справлялся.

— Хорошенькая утренняя работа! — сказал Чесли, глядя на тюремную повозку, груженую дюжиной ворчащих преступников.

— Прекрасная, — ответил шериф, закуривая трубку и позволяя себе легкую улыбку. Со временем, когда все исследования и сборы были завершены, повозки с освобожденными заключенными и грузом несчастных негодяев покинули деревню. Лэнсер уехал последним, оставив после себя только завывающий ветер на пустых улицах. Так Прекрасный Бедд Профессора Фэлла превратился в настоящую прекрасную могилу[17].

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СМЕРТЕЛЬНЫЙ ТАНЕЦ

Глава четвертая

Океанская синь, океанская серость… Океан — денно и нощно. Океан широкий и бескрайний. «Тритон» все плыл и плыл по нему.

Сказать, что все в порядке, было нельзя. Около двух недель назад к востоку от Гибралтара на двухмачтовую бригантину обрушился шторм, идущий с северо-востока. Волны набрасывались на корпус корабля огромными кулаками, ветер свистел в такелаже, трепал паруса и устилал палубу серебристым ковром из летучих рыб. Удар самого высокого вала был не такой силы, как тот, что едва не сломал заднюю часть судна, доставившего Мэтью из Чарльзтауна в Англию в цепких лапах фехтовальщика Антона Маннергейма Дальгрена, но, тем не менее, некоторую разруху этот шторм нанес.

Под палубой члены экипажа из восьми человек по очереди работали ручными насосами в течение нескольких часов днем и ночью, поскольку море вторглось в корпус и грозилось подняться до непозволительного уровня, если не сдержать его. По прикидкам хладнокровного капитана Роджера По, «Тритон» был строптивой леди, которая не угодит в лапы Средиземного моря так просто при условии, что моряки как следует поработают мускулами.

Все на борту, кроме одного, успели отрастить бороду, и все, кроме одного, теперь походили на головорезов из Уайтчепела в своей перепачканной одежде. На контрасте с ними Профессор Фэлл, большую часть времени обитающий в своей роскошной (по морским меркам) каюте, выходил на палубу чисто выбритым, одетым в яркий узорчатый халат, украшенный золотыми пуговицами и французскими оборками на манжетах и вороте, в китайской шляпке с кисточками. Он мог прогуливаться по палубе в любое время, но Мэтью отметил, что, когда они вошли в более теплые воды и температура воздуха повысилась к северу от африканского континента, Профессор стал ограничивать свои вылазки ночным временем.

Хадсон Грейтхауз, изнемогающий от недостатка физической активности, долго спорил с капитаном и добился от него права работать вместе с командой. Иногда он даже подключался к работе с насосами и так изматывался, что готов был ускользнуть из этого мира на некоторое время в царство снов. Когда работы ему не доставалось, он часами рыбачил. Это было оценено по достоинству, потому что ему удавалось поймать сибаса, кефаль, красную нерку и морского окуня.

Что до Мэтью, то он проводил время за чтением книг, которые захватил с собой, таких, как: «Задачи шахматиста для тренировки ума или развлечение с игрой королей», «Открытия Плутарха и теории античного мира», «Путешествие в Италию на лошади за один день — чудеса Венеции и ее окрестностей», «Сотня шахматных дебютов или Задачи для великого ума» и «Наблюдения за ночным небом». Последняя, по мнению Мэтью, представляла в текущих обстоятельствах особый интерес, потому как впереди было еще много ночей, в течение которых можно было наблюдать за небом. В целом ему было не в тягость морское путешествие, он быстро освоился. Еда казалась ему сносной, тридцать с лишним книг, которые он вез с собой, были прекрасными вечерними спутниками за неимением других. Хью Гинесси, Элиасу Кирби, Аарону Сандерсону и Роуэну Доузу, как и экипажу «Тритона», ума недоставало, однако капитан По, по счастливой случайности, оказался заядлым шахматистом и держал на борту шахматный набор. С ним времяпрепровождение на борту делалось вполне переносимым — воистину, Мэтью доводилось путешествовать в куда более скудных условиях.

Видя, сколько книг вез с собой Мэтью, Хадсон поинтересовался, не найдется ли и для него что-нибудь почитать. Его интересовала книга, где какой-нибудь лондонский судья посадил за решетку кучу отбросов. Мэтью было нечего ему предложить, поэтому Хадсон пожал плечами и вернулся к рыбалке.

Этим утром Хадсон снова был занят рыбной ловлей. Солнце оставляло игривые отблески на волнах, небо было почти безоблачным, а сильный бриз наполнял паруса. Мэтью стоял рядом, перегнувшись через борт, и наблюдал Великого в действии, когда капитан По, стоявший в нескольких футах от них, поднял подзорную трубу и направил ее вдоль кильватера.

— Все еще там? — полюбопытствовал Хадсон.

— Да. — По был немногословным человеком. Это был высокий худощавый мужчина с рыжевато-каштановой бородой, слегка тронутой сединой, и бровями, густыми, как конская грива. Узкое лицо венчал нос-луковка, который казался куском гончарной глины.

— Можно взглянуть? — спросил Мэтью, и ему дали трубу. Он нашел объект наблюдения — белую двухмачтовую бригантину, которая казалась примерно на двадцать футов длиннее их корабля, и, по оценке Мэтью, находилась на расстоянии восьми морских миль. Отсюда можно было разглядеть британский флаг — Крест Святого Георгия — на верхней мачте, но под ним был второй белый флаг с какой-то эмблемой, которую было не разобрать. Он вернул трубу капитану По и кивнул: — Интересно…