Молчание продолжилось.
— Я думать… я немного знать этот язык, — сказал рулевой без рубашки. Он произнес эту фразу с таким трудом, будто его рот был наполнен иглами терновника, а челюсти были сделаны из ржавого железа.
Это был пожилой джентльмен, хотя по потемневшей и высохшей коже с множеством морщин трудно было представить, сколько именно ему лет. Мэтью подумал, что, возможно, за семьдесят. У него была длинная белая борода и копна вьющихся белых волос. Он был худым и невысоким — на два или три дюйма выше пяти футов.
Когда рулевой произнес эти слова на странном для местных диалекте, остальные уставились на него с полным непониманием, а затем начали говорить с ним на смеси языков. Рулевой отошел со своего места и подошел чуть ближе, обратившись к капитану Брэнду:
— Мы… — он сделал паузу, чтобы подобрать слово, — приветствовать вас!
— Что это за остров?
И снова местному жителю потребовалось несколько мгновений, чтобы переварить вопрос и выдать ответ:
— Голгофа.
— Капитан Эван Брэнд корабля «Немезида». — Он коснулся своей груди, чтобы подчеркнуть свои слова, будто разговаривал с существом из другого мира или с ребенком-идиотом.
Седобородый рулевой заморгал от яркого солнца. Он обвел взглядом очертания корабля, а затем уставился на остальных наблюдателей, разглядывавших его, включая Хадсона и Мэтью. Затем он снова обратил внимание на Брэнда, поднял левую руку и положил ее на свою покрытую белыми волосами грудь.
— Мой имя… Фрателло[23] корабля «Амика».
— Итак, мы, кажется, достигли взаимопонимания, — быстро заметил Брэнд, обращаясь к Страуду. Затем вновь заговорил с Фрателло: — У нас проблемы с рулем. Сейчас этим уже занимаются мои люди. Мы ожидаем, что все будет в порядке уже через несколько часов. Кроме того… — Он остановился, явно видя, что старик путается в словах и спросил: — Вы понимаете меня?
— Проблемы с рулем, — последовал ответ и кивок. — Где… вы уплывать?
— Из Лондона.
— Где?
— Лондон, Англия. Держим путь в Венецию.
— Венеция?
Капитан нахмурился.
— Венеция, Италия. Вы разве не знаете, где это?
Фрателло заговорил с остальными на свое языке. После коротких переговоров он ответил на вопрос Брэнда: