Свита короля

Обернутыми в мешок пальцами Нил приподнял подбородок Эндрю для очередного поцелуя.

– Если ты каждый раз будешь спрашивать из-за того, что… Я отвечу столько раз, сколько нужно, и это всегда будет «да».

– Не всегдакай мне тут.

– Не требуй правды, если не воспринимаешь ее всерьез.

Эндрю зажал ему рот ладонью и удерживал ее, пока не опустился на колени. Легким поцелуем коснулся бедра, а потом взял Нила целиком. Нил попытался ухватиться за волосы Эндрю, однако раны и целлофан мешали держать как следует. Тогда он начал цепляться за стену, но скользкая плитка тоже не могла послужить надежной опорой. Эндрю прижал его к кафелю, уперев руку ему в бедро. Это помогло, хотя Нилу все равно казалось, что он падает. В конце концов он таки упал – точнее, сполз вниз по стенке, хватая ртом воздух. От того, что сжигавшее изнутри желание было утолено, кружилась голова.

– Хочешь… – осевшим голосом начал он.

Эндрю закрыл ему рот поцелуем. Почувствовав привкус на его языке, Нил чуть поморщился, но с жаром ответил, и горчинка быстро исчезла. Эндрю оперся предплечьем о стену так, что между их телами сохранялось небольшое расстояние. Нил не пытался его сократить, хотя и обвил ноющими руками шею Эндрю, чтобы тот не отдалялся сильнее. Вторая рука Эндрю куда-то исчезла, однако Нил заметил это лишь в тот момент, когда дыхание Эндрю на его губах сделалось прерывистым. На миг он растерялся до такой степени, что чуть не посмотрел вниз.

Целоваться они начали еще несколько недель назад, но каждая ночь заканчивалась одинаково: Эндрю доводил Нила до пика и отправлял восвояси, даже джинсов при нем не расстегивал. Нил пока не понимал, вызвана ли эта перемена – пусть неохотным, но – доверием либо нежеланием Эндрю выпускать его из виду. Впрочем, пока Эндрю был рядом, это не имело значения. Нил что-то зашептал ему в губы, то ли одобряя, то ли подбадривая, и услышал в ответ приглушенное рычание.

Поддержку Эндрю не оценил, но и не остановился. Нил крепко держал его, пока он не затих. Отдышавшись, Эндрю оттолкнулся от стены, заставив Нила послушно убрать руки и отпустить его. После этого Эндрю ополоснул руку под душем, встал и помог подняться Нилу.

Нил вылез из ванны, оставляя за собой лужи, и обернул полотенце вокруг пояса. Эндрю потянулся вперед, чтобы открыть ему дверь, и снова закрыл ее за ним. Нил услышал, как шлепнулась на пол мокрая одежда Эндрю, и пошел в спальню обсыхать на воздухе. Прошлым летом, заселяясь в общежитие, он купил только одно полотенце, но у Мэтта имелось несколько запасных – на случай стирки и редких ночевок Дэн. Нил достал из шкафчика Мэтта одно из них и оставил его на двери ванной.

Когда Эндрю вышел, на коже Нила еще блестели капли воды, и в ответ на взгляд Эндрю он лишь пожал плечами. Эндрю вытер его насухо, энергично растерев все тело, за исключением участков вокруг ран, которые промокнул с большой аккуратностью, а затем избавил руки и лицо Нила от мокрого целлофана. Осторожно потрогал пальцем повязки на левой руке, после чего помог Нилу натянуть самую свободную одежду, какая нашлась в его гардеробе. Погода пока позволяла носить длинный рукав, но грядущее потепление означало, что скоро рубцы и шрамы окажутся у всех на виду. Тем не менее Нил счел, что иметь шрамы – это лучше, чем быть мертвым, и что со временем он привыкнет к любопытным взглядам.

Чтобы Эндрю не пришлось идти к себе в комнату завернутым в полотенце, Нил одолжил ему свои вещи и, пока тот одевался, деликатно вышел на кухню. Там он достал из пакета пузырек с обезболивающим и выставил на стол три кружки для кофе. Он как раз выключил кофейник, когда Эндрю появился на кухне и сразу же взял одну кружку. Захватив таблетки и две другие кружки, Нил шагнул к выходу и вдруг остановился.

– У меня нет ключей, – сказал он.

Ключи лежали в спортивной сумке, с которой он ездил в Нью-Йорк, и после возвращения он ее еще не открывал. Мэтт принес его сумку на стадион, но разбирать вещи после вчерашнего разговора Лисы не спешили. Нилу не верилось, что он даже не посмотрел, все ли на месте. Видимо, сказалась усталость или стресс от признания. А может, поддержка Дэн и Рене после того болезненного объяснения так согрела ему душу, что он почувствовал себя в безопасности и попросту забыл обо всем остальном.

Эндрю молча развернулся и принес из ящика письменного стола ключи Бойда. Мэтт положил их туда после того, как переоделся, запоздало вспомнил Нил и позавидовал отменной памяти Эндрю, но лишь на мгновение: Эндрю ведь говорил, что большинство детских воспоминаний ему неприятны. Нилу тоже вспоминалось мало чего хорошего, но по крайней мере он знал, что самые первые трагедии и проявления несправедливости его память не сохранила. Должно быть, безумно тяжело помнить каждый удар, каждое оскорбление.

Он хотел спросить у Эндрю, остались ли у него хоть какие-то светлые воспоминания, но тогда пришлось бы выяснять, что означает «светлое» для такого мрачного человека, поэтому он просто сказал:

– Наша игра в правду окончена, так ведь?

– Ты остался мне должен, – заметил Эндрю.

– А что теперь рассказывать? Секретов больше не осталось.

– Придумай, как выкрутиться.