Свита короля

Он не хотел думать ни о предстоящей беседе, ни о том, что Лисы тренируются без него, поэтому начал просматривать сообщения в телефоне. Большинство эсэмэсок были от Ники: пустяковые комментарии об увиденном в Нью-Йорке, расспросы про Милпорт и призывы прервать молчание. Как минимум четыре сообщения полностью состояли из одних восклицательных знаков. Рене поздравила его с праздниками дважды, Элисон – один раз, в групповой рассылке на Рождество.

Кевин написал ему лишь однажды, в день его отъезда в «Эвермор». Эсэмэска опоздала всего на несколько минут – в самолете Нил отключил телефон, а отправлена она была как раз во время посадки на борт. Сейчас он четырежды перечитал семь коротких слов: «Жан поможет тебе, если ты поможешь ему».

В первые дни Нил испытывал к Жану Моро лютую неприязнь, и это сообщение ничего бы не изменило, но теперь, по прошествии времени, он понял, что имел в виду Кевин. Жан знал всю уродливую правду о клане Морияма – много лет назад отец продал его Тэцудзи в счет уплаты долга. Жан ненавидел выпавшую ему участь, но давно смирился с ней и даже не помышлял о свободе. Он не сопротивлялся – он выживал. Делал все, чтобы каждый новый день не оказался для него последним.

Среди прочего это предполагало и заботу о Ниле. Когда Рико истязал его, Жан с каменным лицом стоял рядом, но после неизменно помогал Нилу встать на ноги. В «Воронах» их сделали напарниками, а значит, успехи и промахи одного непосредственно сказывались на другом. Вряд ли Нил мог считать Жана своим союзником, и все же Моро был единственным из Воронов, кто хоть как-то за ним приглядывал. Не по доброте, а из эгоистичных соображений, но только это и уберегло Нила.

Нил остался в живых и выбрался из «Эвермора». Кевин тоже сбежал, когда его жизнь стремительно рухнула. А Жан по-прежнему оставался там, отчаянно стараясь удержаться на плаву. Какие чувства он испытывал, когда узнал о побеге сперва одного, потом второго? Считал ли обоих глупцами, посмевшими восстать против хозяина, или в глубине души завидовал, что они сумели вырваться? Имело ли это вообще какое-то значение для Жана? Безопаснее и разумнее всего было совсем не задумываться об этом. Если он не находил в себе сил бороться, если считал борьбу бессмысленной, то помочь ему не мог никто.

На границе сознания Нила мелькнуло неясное воспоминание. Он напряг память, но раздумья о Жане невольно заставили его вспомнить издевательства Рико. Отогнав тягостные мысли, он пролистал сообщения до конца. Несколько раз ему писали Дэн и Мэтт. Единственная эсэмэска от Аарона была последней перед чередой поздравлений с Новым годом. «Не рассказывай Эндрю о Кейтлин», – говорилось в ней.

Аарон и Кейтлин тайно встречались на протяжении почти всего осеннего сезона. На матчах они избегали друг друга, а в перерывах между парами устраивали свидания в библиотеке. Когда Эндрю положили на реабилитацию, присутствие Кейтлин в жизни Лисов стало постоянным: несколько раз в неделю она ужинала с Аароном, иногда заглядывала в общежитие. Возврат к прежней секретности казался странным; Нила даже разобрало любопытство, как отнеслась к этому решению Кейтлин. Возможно, Аарону пришлось рассказать ей, как сильно ее не любит Эндрю. Вряд ли она обрадовалась, зато Аарон позаботился о ее безопасности.

Щелчок открывшейся двери вывел Нила из задумчивости. Он посмотрел на время и захлопнул крышку телефона. Когда появился Аарон, Нил с усилием встал – медлительность объяснялась не столько болью в ногах, сколько нежеланием общаться с психологом. Бетси вместе с Аароном вышла в коридор и тепло улыбнулась Нилу.

– Здравствуй, Нил.

Он последовал за ней, а у двери обогнал и вошел в кабинет первым. Здесь все выглядело так же, как в августе, от аккуратно разложенных диванных подушек до стеклянных фигурок на полке. Нил сел на диван и стал наблюдать за Бетси. Закрыв за собой дверь, та приготовила себе какао и посмотрела на Нила.

– Я помню, ты говорил, что не любишь сладкое. Если хочешь, у меня есть чай.

– Я в порядке.

Бетси заняла место напротив.

– Давно мы не виделись. Как поживаешь?

– «Лисы» прошли в весенний чемпионат, Эндрю выписался и больше не принимает таблетки, а я по-прежнему нападающий в стартовом составе, – проинформировал Нил. – Грех жаловаться.

– Кстати, поздравляю с отбором в чемпионат, – сказала Бетси. – Признаюсь, я мало что понимаю в спорте, но у вас в команде играют настоящие таланты, а ваш прошлогодний взлет – это нечто фантастическое. Думаю, вы отыграете блестяще. Для меня Техас – это далековато, но я обязательно приду поболеть за вас на матче против Бельмонта. Готовы сразиться?

– Пока нет, – ответил Нил, – но будем. У нас нет выбора. Месяц назад мы пообещали, что весной не проиграем ни одного матча. Не то чтобы мы передумали, просто сейчас, в январе, мы понемногу начинаем понимать, что нас ждет и чего будет стоить каждая победа. Наши соперники – сильнейшие команды в стране, а мы лишь недавно поднялись в таблице.

– Весьма зрелый подход и к тому же, – Бетси слегка помахала руками, подыскивая слова, – очень продуманный. Больше похоже на заявление для прессы, нежели на нашу с тобой беседу. Я надеялась, мы уже миновали этап закрытости. Пожалуйста, помни: я здесь не для того, чтобы давать оценку твоим словам.

– Я помню, – лаконично ответил Нил.

Наклонив голову набок, Бетси продолжила: