Ава продиралась сквозь заросли арука высотой по плечо, не обращая внимания на колючки, которые цеплялись, царапали, рвали. Одежда ее превратилась в клочья, по лицу и рукам струилась кровь.
Девушка уже несколько часов шла без дороги напрямик через дикие заросли по ту сторону разбитого шоссе, двигаясь на запад. До сих пор ей не встретилось никаких следов Шоу, но она чувствовала, хотя и сама не смогла бы объяснить как, что ей нужно идти дальше.
Разбойники-«гнилые», бандиты, подпавшие под культ Оранжевых Братьев, поклялись «беспощадно убивать богачей и пиршествовать их жиром». Однако на самом деле они по большей части охотились на бедняков в глухих, преимущественно сельских провинциях вроде Драйпа. Настоящие богачи имели возможность укрыться за городскими стенами, не опасаясь за свои дома и долговые расписки. А тем временем крестьянам, пастухам, рыбакам и старателям оставалось только полагаться на милосердие бандитов.
Поле арука простиралось подобно бескрайнему морю, порывы ветра гнали волны раскачивающихся стеблей. В вечерней прохладе над полем сгущался туман, окутывая все вокруг пеленой кровавой дымки. Время от времени из этого зеленого моря вылетал краснокрылый дрозд и проносился в тумане, словно летучая рыба, мелькающая над волнами, с громким пронзительным криком, напоминающим лязг железной чешуи.
Ава остановилась, учащенно дыша. Она устала, начинало смеркаться. Ночевать в глуши, особенно в этом непреодолимом море травы, было опасно. Девушка посмотрела себе под ноги, на землю, виднеющуюся между унизанными колючками стеблями арука. А что, если… Может, ей лучше… Похоже, придется…
«Нет!» – решительно отвергла эту мысль Ава, чувствуя, как колотится от страха и сомнений сердце. С самого своего возвращения из Роанфлэра она хранила эту тайну в себе, не желая воскрешать те события, которые унизили семью, смертельно огорчили родителей, покрыли ее несмываемым позором…
И снова пронзительный крик, похожий на скрежет друг о друга металлических пластинок, вызвал у нее мурашки.
Вздрогнув, Ава вдруг осознала, что это вовсе не крик дрозда. Звук был более громким, более жестким, неослабевающим. И вместе с металлическим лязгом Ава услышала что-то еще, вроде своего собственного учащенного дыхания, но только более отчаянного и
Поднырнув под стеблями арука, Ава всмотрелась в сгущающийся туман, стараясь усилием воли унять бешено колотящееся сердце, чтобы лучше слышать.
Вдалеке по морю травы раскатилась рябь, словно это корабль рассекал волны. И все это сопровождалось громким фырканьем и долгим ржанием, разорвавшим туман подобно вспышке молнии. Позади этого возмущения Ава разглядела присутствие чего-то еще, по-прежнему скрытого в тумане, какого-то чудовища, движущегося с механической точностью: «тук-дзинь-тук», «тук-дзинь-тук».
Порыв ветра прогнал туман прочь.
Через поле арука напролом неслась самая большая лошадь, какую когда-либо видела Ава, оставляя за собой полосу сломанных и растоптанных стеблей. Кобыла, добрых три метра ростом, была цвета пылающего костра. Ее длинная грива развевалась подобно алому стягу, а мелькающие копыта были покрыты огненно-рыжей шерстью. Ава еще никогда в жизни не видела такого прекрасного создания. Кобыла олицетворяла силу, мощь, скорость.
«Каким образом здесь оказалась Раскрывшаяся?»
Следом за кобылой гнались два громоздких «Долгонога». Сделанные из черной стали армейские внедорожники напоминали огромных механических пауков с восемью сочлененными ногами, приводимыми в движение поршнями, увенчанных приплюснутой кабиной с вращающейся башней. Управляемые экипажем из трех человек, эти машины, гордость армии Архонтессы, были беспощадным орудием смерти, бороздившим просторы Гремы.
Кобыла замедляла бег, расстояние между ней и ее преследователями сокращалось.
«Тук! Тук!»
Здоровенные стрелы, брошенные силой электричества и магнетизма, вырвались из вращающихся башен «Долгоногов» и вонзились в землю вокруг бегущей кобылы, одна зацепила ей бок.
Громко заржав, кобыла осела. С вызовом обернув свою покрытую пеной морду, она оскалила зубы, раздувая ноздри. У нее по спине стекали красные струйки (возможно, крови, возможно, пота), окрашивая сломанные стебли арука.
Ава ощутила прилив ярости и сострадания.
«Тук!»