По краю

— Зачем темному чародею прикрываться Юстиной? Чего он добьется этим? Темный чародей не вор, укравший драгоценности и отводящий от себя подозрения! Темный чародей нуждается в соратниках, верных людях, а таких можно навербовать, только открыто заявляя о себе, демонстрируя собственное превосходство. Иначе, зачем все это?!

Фотий хмыкнул и задумался.

Смежная дверь из кабинета в столовую, где сидели они, была немного приотворена, и оттуда послышался звук, словно нетяжелый предмет упал на пол.

— Что это?! — вскинулся Фотий.

— Понятия не имею.

Фотий поднялся с места, приготовив палочку.

— Нет, — остановил его Ипатий. — Я схожу.

Он исчез за дверями, но вскоре вернулся.

— Никого нет, — сообщил он. — Просто книга упала со стола.

— Раньше здесь было тихо и спокойно, и книги сами собой не падали, — с усталостью проговорил Фотий.

— Не обращай внимания — нервы шалят. Столько всего происходит!

Фотий неопределенно качнул головой, не желая спорить с ним. Привыкший держать себя в руках, он ни минуты не верил в расшалившееся нервы.

— Ты должен понять его чувства, — проговорил Фотий, возвращаясь к разговору о Зевии. — Он переживает за дочь.

Ипатий заметил, что отец не стал продолжать прежнюю тему, но не настаивал, решив, что ему требуется время на обдумывание.

— Вот и рассказал бы о буке! Самое время переживать деятельно. Зевию, если он дорожит жизнью Юстины, придется расстаться с этой тайной, как ты расстался с должностью. И ты напрасно чувствуешь вину перед ним — не ты втянул его в эту историю — она началась с рождением дочери. А что касается нынешнего момента, то Юстине очень повезло, что такой человек как Тибий Трой благоволит к ней, хотя мотивы его неясны. Если бы дознаватель не сдерживал напор Гвидо, то обживать Юстине камеру.

— И все же, прояви сострадание к Зевию. Я знаю, что он чувствует, и поверь, это очень нелегко переносить, — вздохнул Фотий.

Ипатий смягчился. Он подошел к отцу и обнял его за плечи.

— Я все понимаю, не думай, что не вижу. Но сейчас не время, не время. Нельзя уступать нашим страхам, если мы поддадимся им, то будем обречены, все мы.

Мимо закрытых дверей столовой кто-то пробежал, затем протопали шаги. Ипатий переглянулся с отцом.