Мама поневоле

Сейчас я был таким же уязвимым, как и эти дети, которые скучали и переживали за свою маму. Никакие деньги не могли бы помочь улучшить состояние Ксении, как и дать гарантии, что наш с ней ребенок выживет. Нужно было запастись терпением и ждать. Да, тяжело, но с такой поддержкой, какая вырисовывалась с этими детьми, мне все окажется по плечу.

41. Ксения   

Ни в первую, ни во вторую беременность у меня не было токсикоза и каких-то выраженных пристрастий в еде. Макса и Надю я носила изумительно, не считая того, что во второй раз все закончилось экстренным кесаревым сечением. В этот же раз с первых дней задержки начался кошмар. Мало того, что я начала реагировать на запахи и меня постоянно мутило, так теперь еще без конца клонило в сон. За несколько дней, что провела в больнице, я начисто потерялась во времени суток. В палате находился постоянный полумрак, вставать мне до сих пор не разрешали, а свет меня раздражал, и оттого жалюзи были всегда плотно закрыты. И то ли в меня вливали какие-то лекарства, то ли организму требовались силы, но по моим ощущениям я все время спала. 

Подняться с постели мне разрешили только на седьмой день, а до этого я ощущала себя инвалидом с ограниченными возможностями. Глеб приходил каждый день и рассказывал, как проходят его вечера с детьми. Днем ему помогала справляться со всем Мария Гавриловна, потом он заезжал ко мне в больницу и уже после ехал к детям. В моменты, когда я бодрствовала и находилась в палате одна, то осмысливала все, что случилось со мной за последние дни и была бесконечно благодарна судьбе за Глеба, за нашу с ним встречу и возможность быть счастливой. А самое главное, я ведь даже и мечтать не смела о том, что когда-нибудь смогу еще раз стать мамой... Глубоко внутри я очень мечтала об еще одном ребенке.

Дверь в палату приоткрылась, и на пороге появился Максим. Я приподнялась, но все еще на подсознательном уровне боялась совершать резкие движения и как-то навредить малышу или, не дай бог, спровоцировать новое кровотечение.

– Сынок? – удивилась я, расплываясь в радостной и счастливой улыбке. – Какой сюрприз!

Следом в палату вошел Глеб с Надюшей на руках. Мое сердце учащенно забилось, в горле тут же образовался комок, а в уголках глаз собралась влага. Я так соскучилась по детям, но им находиться в отделении было категорически запрещено! Как Глебу удалось решить этот вопрос?

– Мама! – Максим бросился ко мне и, осторожно присев на краешке кровати, обнял меня. – Мы так соскучилась! Глеб привез нас на несколько минут, я его долго уговаривал, – с гордостью говорил мой сын.

Да, действительно похоже на правду, что Глеб все же поддался уговорам моего сына, чтобы решить этот вопрос с посещением. Мужчина заезжал ко мне сегодня утром, и я очень удивилась новому визиту да еще с детьми. 

– Мы едем в Пушкин. Я обещал им покатать их на санках и на лошадях. Завтра к вечеру вернемся в город. Ты не против?

– Я не против, – тепло улыбнулась Глебу. Я была ему бесконечно благодарна, что он помогал мне и возился с детьми. На такую поддержку я даже не рассчитывала. – А я погляжу между вами царит гармония... 

Я перевела взгляд на притихшую Надю, которую Глеб не выпускал из рук. Малышка не любила больницы. Заметила в коридоре людей в белых халатах, оттого и боялась оторваться от Глеба, чувствуя себя в его руках защищенной и уверенной.

– У нас все неплохо, – со смехом отозвался Глеб, а Надя, услышав мой голос, закопошилась в его больших руках. – Иди, Надюш.

Дочка протянула ко мне ручки, а Глеб присел с ней на кровать и посадил между нами с Максом.

Я бы бесконечно обнимала и целовала своих детей, а вкупе с обострившимися гормонами – в двойном размере.

– Спасибо, что привез их...

Я с благодарностью поглядела на Глеба.

– Главное, что тебе уже лучше. На следующей неделе мне нужно будет быть в Москве около двух или трех дней… – начал он осторожно. – Мама и Лариса хотели бы провести это время с детьми и Марией Гавриловной. Ты не против, если я их всех оставлю в загородном доме в Пушкине?

– Конечно, оставляй, Глеб, – я гладила Надю по светлым волосикам и любовалась ее милыми чертами лица. – Я совсем не против.

Даже не верится, что через несколько месяцев у меня… то есть у всех нас будет еще одно такое чудо. Пока я лежала в палате одна, то много думала о сложившейся ситуации и том, как мне себя вести с Ларисой. Думала и о будущем своих детей, ведь Надя вырастет и когда-нибудь все равно узнаёт правду. Я пришла к выводу, что хочу поговорить с Ларисой по душам. Если она нашла в себе сил и мужества отказаться от своего материнского права на Надю и не лишать его меня, то заслуживает слов благодарности с моей стороны. Мне казалось, выстроить доброжелательные и гармоничные отношения между нами с Ларисой будет самым правильным в этой ситуации. Надя только выиграет от двойной материнской любви. Нельзя отталкиваться от желаний и мыслей своего эгоистичного демона, который никак не хотел слушать доводы разума. Увы, прошло время, когда я могла думать только о своих интересах. К тому же я поняла, что в этот раз я должна буду беречься до самых родов, чтобы сохранить беременность и доносить малыша до положенного срока. И мне очень пригодится помощь и поддержка женской половины семьи.