Мама поневоле

Я прильнула к мужской груди, ощущая себя в это мгновение маленькой и счастливой девочкой, которую больше никто и никогда не даст в обиду. 

43. Ксения         

– Ну что готова? – спросил Глеб, подошёл к кровати и взял мою сумку.  

Окинув палату быстрым взглядом, я уверенно отозвалась:  

– Да, ничего не забыла. Не хочу больше сюда возвращаться...  

– Но придётся, – улыбнулся он. – Месяцев так через шесть… – он опустил глаза на мой живот, пока еще только начавший округляться. – Кстати, ты где хочешь рожать?

– Я пока об этом не думала. Это не имеет для меня большого значения.

Глеб открыл дверь и подождал, когда я выйду из палаты. Я провела в больнице больше месяца. Вчера на плановом УЗИ перед выпиской мне дали послушать сердцебиение своего ребёнка. И в ту секунду страх, что я его не выношу, меня окончательно отпустил. 

Последнюю неделю дети жили в Пушкине с матерью Глеба и Ларисой. Мария Гавриловна звонила мне почти каждый день, и я была в курсе всех новостей. Несколько раз Ирина Геннадьевна приезжала меня навестить. Мы хорошо с ней пообщались, и она попросила меня не переживать за детей, пообещала, что они будут под надёжным присмотром. Без конца говорила, о том, как мечтает об еще одном внуке или внучке. Такое тёплое отношение с её стороны очень тронуло моё сердце и расположило к женщине еще сильнее.

– Я боюсь, что дети меня не узнают, – грустно улыбнулась я.

Самым тяжёлым за эти дни нахождения в больнице для меня стала разлука с детьми.

– Глупости, – отозвался Глеб. – Я показывал им твою фотографию, – заметив грусть на моем лице он остановился и посмотрел на меня сверху вниз. – Они тоже очень скучают по тебе. Ну кто забудет о родной матери? Все утро Макс собирался ехать за тобой, но я не разрешил. Они ждут твоего возвращения домой, и по этому поводу у нас сегодня будет праздничный обед.

Мне было непривычно, что я больше не вернусь в свою квартиру, а с другой стороны, что меня там держало? Немного освоюсь на новом месте, приду в себя после больничных стен, и попрошу Глеба съездить на квартиру, собрать вещи и немного прибраться. Мне всегда тяжело давалась смена обстановки, но в этот раз никаких тягостных ощущений в груди я не ощущала. Квартира останется Максу, я больше чем уверена, когда он подрастет, то захочет жить один. Он уже сейчас был таким самостоятельным.   

Практически всю дорогу до дома я молчала и смотрела в окно. Мне не хотелось уезжать из Питера, но также я знала, что смогу жить в любом месте, если рядом со мной будет Глеб.

– На следующей неделе Надю будут ждать в московской клинике, – я перевела на Глеба удивленные глаза. – Да, я не говорил раньше времени, чтобы ты напрасно не волновалась. Мы прошли в Питере на прошлой неделе все обследования, и я отправил документы в Москву. Операция на лёгких ей больше не нужна, но вам придётся провести около двух недель на физиотерапевтическом лечении с поддержкой лекарственных препаратов. У неё серьёзные проблемы с плоскостопием и есть подозрение на астму...

На мои глаза навернулись слезы, а руки задрожали.     

– Я понимаю, что новости не совсем радостные, ты только из больницы и снова направляться в другую… – он быстро взглянул на меня. – Мама может поехать вместо тебя, но я думаю...

– Я поеду сама и буду рядом с Надей. Дело не в больницах. Я плачу, потому что очень рада слышать, что операция на легких больше не нужна. Она очень плохо отходила в прошлый раз от наркоза...

– Надя будет таким же полноценным ребенком, как и все, – заверил меня Глеб. – Она уже полноценный ребёнок. Физиотерапия и массаж, правильная ортопедическая обувь помогут ей избавиться от плоскостопия. Возможно, что не полностью, но к двадцати годам, когда поведу её под руку в ЗАГС к жениху, она будет самой прекрасной и красивой невестой, я тебе обещаю.

– Глеб… – моё сердце затрепетало, и я прикрыла глаза, чтобы на секунду представить эту картину.