– Эффекта полного погружения удалось достичь за счет того, что пользователь «Терминального состояния» испытывает не только смерть, но и проживает двое суток до ее наступления, – пояснил Мирон, сделав глоток виски. – В будущих версиях мы хотим расширить этот срок до недели.
Александра кивнула:
– В моей симуляции после того, как я совершила еще одно самоубийство, со мной тайно встретился Танат, который разработал вещество-ингибитор. Я умерла с его помощью.
Мирон довольно хмыкнул:
– Нейросеть «Терминального состояния» способна предложить более тысячи различных сюжетов смерти в зависимости от предпочтений пользователя. В следующих симуляциях ты можешь по желанию уменьшать или увеличивать уровни напряженности или сентиментальности фабулы.
– Я думаю, что сеансы виртуальной смерти пойдут на пользу не только мне, но и другим людям, оказавшимся в тупике. – Александра провела пальцем по внутренней поверхности обода, ощущая выпуклые электроды – источники импульсов, обманувших ее мозг. – Я расскажу о «Терминальном состоянии» на следующих выступлениях.
Мирон поднялся и поставил пустой стакан на столик. Затем взял коробку от симулятора и вытащил оттуда второй обод.
– Я рад, что тебе понравилось. А теперь давай попробуем парный режим.
Задержка рейса
Самолет потряхивало, как телегу на колдобинах: на высоте десяти тысячи метров «Боинг-777» рассекал вихревые потоки зоны турбулентности.
Остин сглотнул вязкую слюну и, стараясь успокоиться, поглубже вдохнул сухой воздух, наполненный отработанным дыханием других пассажиров. Ему досталось место 61-K – самое крайнее в последнем ряду, возле иллюминатора. За двойным стеклом чернела ночь, озаряемая вспышками молний: лайнер, забитый под завязку людьми, приближался к грозовому фронту, о чем пару минут назад по громкой связи предупредил пилот. Пассажиры затихли в креслах, яркое освещение в салоне сменилось приглушенным желтоватым светом, и над проходами зажглись надписи «Пристегните ремни».
Ладони вспотели, а в груди разлился противный липкий холодок. Остин не любил летать на самолетах, но другого выбора не было: начальство отправило его в командировку в Мехико. Остин работал аудитором – проверял филиалы компании по всему миру.
Он хотел отказаться от поездки: Алия была на девятом месяце и со дня на день должна была родить, но вечно злой шеф, недовольный подозрительными убытками в центральноамериканском филиале, настаивал на командировке, обещая жирный бонус по итогам аудита.
Остин успокаивал себя тем, что деньги сейчас не помешают: на нем висела ипотека, а после рождения ребенка расходы только увеличатся. Собирая чемодан, Остин видел молчаливый упрек во взгляде Алии: он и так слишком мало времени проводил дома, постоянно задерживаясь на работе или пропадая в командировках. Но решение было принято.
Вылазка в Мехико, заняв неделю, прошла успешно: Остин провел аудит, нашел виновных в растрате сотрудников и теперь с чистой совестью возвращался в Нивенштадт, где его ждала Алия. Еще тринадцать часов полета над Атлантикой, паспортный контроль, получение багажа, а затем сорок минут на такси – и он крепко обнимет жену, прижавшись к ее круглому животу.
Остин все чаще задумывался о том, какого это – наконец-то стать отцом. У них долго не получалось, и когда девять месяцев назад ранним воскресным утром Алия прошептала ему заветные слова – «Я беременна», – Остин почувствовал, как невероятная радость разрывает его на куски и собирает заново, наполняя новым смыслом погрязшую в рутине жизнь.
Вжавшись в спинку кресла в трясущемся самолете, он постарался отвлечь себя мыслями о том, какое имя они выберут для сына. В иллюминаторе сверкали молнии, как вдруг их свечение участилось и превратилось в серию ослепительных вспышек, замерцавших словно стробоскоп. Разряды тока прошибли тело, и пульсирующие волны раскаленного света поглотили салон.
* * *
Когда вспышки погасли, глазам потребовалось несколько мгновений, чтобы привыкнуть к тусклому дежурному освещению. На первый взгляд ничего не изменилось: все так же убегали вперед ряды кресел с пассажирами (Остин видел их макушки), а в проходах по-прежнему горели надписи «Пристегните ремни».
В животе слегка жгло и покалывало, как будто в кишки воткнули электроды – неприятно, но вполне терпимо. Остин решил, что в самолет попала молния, и жжение внутренностей было остаточным действием разряда тока, прошедшего сквозь тело.
ebooksa