— Заткнись Кот! — обернулся Лука, но не ослабил хватку.
Я дрожал от ярости, дёргался, а ещё пара человек держали меня и не давали приблизиться к Коту.
— Успокойся, — сдавил ещё сильнее Лука, но я тянулся к Коту.
Он взял салфетку, приложил к носу и пошел на выход из зала.
Лука потащил меня к другой двери.
— Иди освежить. Остынь.
Он с силой втолкнул меня в туалет и я влип в стену. Дверь захлопнулась.
— Что ты делаешь? — сдавленно прошипел Лука.
Я прижался к стене лбом, упёрся кулаками и два раза стукнул по так сильно, что косточки оказались в крови.
— Ты слышал, что он сказал. Она просила за меня, — я обернулся, закусил губу.
Схватился за лицо, надавил на виски. Хотелось сдавить до боли, чтобы всё что сейчас услышал делось куда-то. Лучше бы я этого не слышал.
— Тише ты, они сейчас все на ушах.
— А мне насрать.
Он подошёл ко мне, перекрыл ладонью рот и, выпучив глаза со страшной гримасой, проговорил:
— Заткнись, ты все испортишь.
Я отдернул лицо в сторону, взгляд упёрся в стену и в этот момент, я словно увидел как всё было, как Ева просила за меня на коленях перед Савицким.
Я почувствовал бессильную, тупую ярость. Перемешанную с болью. Пустой нестерпимой болью. И остро ощутил свою беспомощность, абсолютное неумение защитить свою Еву. Страшное осознание того, что я наделал, пройдя сюда.
Это я сам, собственными руками сделал так, что она сейчас здесь. Моя страшная, роковая ошибка.
— Бес остынь. Мы не должны. Не сейчас, — уговаривал Лука.
А я почувствовал, как слеза покатилась по щеке.