– Охота мне ее повидать. Говорят, широкая, поболе Волги. А в Сталинграде вы были?
– Бывал.
Мальчик улыбнулся:
– Папаня мой за Сталинград ранение и медаль получил. Он до войны был в нашем селе пастухом. – Откуда ты знаешь про Миссисипи? – спросил я.
– Из школы. И от папани. Он все знал, каждую былинку. Как ее зовут, где она растет и какая от нее польза или вред. Все объяснит. Про нашу страну и про другие страны. Правда это, что есть алмазные горы, только они глубоко в землю ушли и, чтобы до них дорыться, надо копать сто лет машинами?
– Не знаю, – ответил я. – Что-то не слыхал я про такие горы.
– А папаня – так он слыхал! – сказал мальчик. – Он не путешественник, а все знал про путешествия. А про бутылки вы знаете?
– Про какие бутылки?
– Про почтовые.
– Нет, не знаю.
– Я вам сейчас объясню, – сказал мальчик. – Плывет, значит, путешественник на корабле. По большому океану. Матросы, конечно, бунтуют. Им неохота плавать. У них дома пища сытная, печь всю зиму топится, своя корова и огород, а вечерком можно сходить к соседу, сыграть в поддавки. А тут одна жара и вода – и ничего больше нету. Вот они забунтовали, ссадили того путешественника в лодку и пустили его одного в океан. А сами повернули паруса и возвращаются обратно. А путешественника океан выбрасывает на необитаемый остров. Вы видели необитаемые острова?
– Нет, – ответил я.
– Да у нас на реке есть такие острова, – сказал мальчик; глаза его блестели и лицо раскраснелось от волнения. – На одном выдра живет. Так вот, выбрасывает его волна на необитаемый остров. Там только пальмы шумят да попугаи летают, каркают, и хорошо еще, если есть пресная вода. Вот он достает из лодки бутылку, пишет записку, что выбросило его на этот остров, закупоривает и кидает в океан. Ее несет течением, потом ее, конечно, подбирает команда с какого-нибудь парохода, дает радио, что вот требуется этому путешественнику немедленная выручка. И его спасают. А матросов судят потом адмиральским судом.
– За бунт?
– За бунт. И за бесчеловечность.
– Алешка! – закричал издали сердитый женский голос. – Куда ты подевался! Параська в капусту полезла.
– Здесь я! – закричал подпасок. – Сейчас выгоню.
Ом встал, запахнул ватник.
– Вот вредная какая! – сказал он. – С целым стадом столько не намаешься, как с одной Параськой. Ну, прощайте.
Он побежал в кусты. Издалека послышались щелканье кнута, крик: «Куды, дьявол!» и недовольное мычание коровы.