Нюрка (шепотом). Отказало колечко. Испортилось. Не берет.
Паня (тихо). Замолчи, дуреха!
Варюша. Опоздали мы! Опоздали! (Срывает колечко и бросает его на пол.)
Нюрка быстро подхватывает колечко и прячет за пазуху.
Девушка. Погоди! (Подходит к Никите, прижимается щекой к его губам, слушает.)
Все смотрят на нее. Неожиданно девушка улыбается, оборачивается и гасит свечу в ногах у Никиты.
Кутыркин. Неужто живой? Девушка. Чуть дышит. Отворите все окна. И дверь. Поскорей!
Все бросаются к окнам, отодвигают занавески, распахивают окна, открывают дверь наружу. Только Страходер все лежит, уткнувшись головой в пол.
Нюрка (толкает его). Вставай! Ишь разлегся! Дед еще живой, не помер.
Страходер медленно подымается.
Девушка. Надо бы воздухом весенним и теплом всю избу продуть. Насквозь.
Страходер. Может, стенку выломать, государыня? А то оконца тут совсем ничтожные, воздуху не пропускают.
Девушка. Хорошо! Только потом поставишь на место.
Страходер. Обязательно. Это мы мигом! (Кутыркину.) Ты, сержант, валяй наружу, поддерживай. Чтобы стенку легко спустить. А я навалюсь.
Кутыркин с Паней и Нюркой выходят из избы. Страходер примеривается, нажимает спиной на стенку.
Кутыркин. Ты всей силой не жми! Аккуратнее! – Страходер. Нам это, брат, не впервой – избы разваливать. Нашелся учитель.
Стенка с треском отходит и валится наружу. Кутыркин, Паня и Нюрка поддерживают ее и осторожно опускают на траву.
(Вздыхает.) Ну, благодать!
В избу врывается утренний свет и веселый шум леса. Лес еще без листвы – сырой, апрельский. Никита лежит все так же неподвижно.
Одного весеннего воздуха, видать, маловато. Болезнь его еще крепко держит. Тут бы надо, чтобы цветами повеяло, медовыми травами.