Официальный любовник

Знаю, наедине с Яром она такая же и он её любит так же сильно, как и я. Но об этом я стараюсь не думать. Яр сам виноват, он познакомил нас, позволил нам быть вместе. Неужели он думал, что после всего этого, я смогу отказаться от неё?

Дурак.

Я влюблю Виолу в себя, она и не заметит. А потом уведу у Яра. Пусть сам после развода ищет в Марине утешение, мне кажется, они друг друга вполне стоят.

– Поверни здесь, наш дом в конце улицы, – Виола заметно нервничает и приглаживает своими длинными пальчиками и так идеально уложенные волосы.

– Ты великолепна, – тихонько сжимаю ее руку и не удерживаюсь, целую фарфоровую кожу ладони. Весь вечер мне придётся изображать постороннего человека и смотреть, как Яр прикасается к ней. Опять.

– Спасибо, – Виола слабо улыбается, – плохо, что Яр не успел.

– Он приедет через час или немного позже, мы созванивались.

– Да, я знаю, – она задумчиво смотрит на дом через лобовое стекло, – В последнюю встречу мы с родителями сильно поругались. И мне сейчас сложно без  Яра, он всегда поддерживает меня в такие моменты и помогает не реагировать на их критику.

– Я думал, это Яр не особо умеет сдерживаться.

– Не в этом случае. Обычно он стоит стеной между мной и родителями и не позволяет переходить границы. У нас очень сложные отношения. Но, возможно, ты этого даже не заметишь. Воспитание не позволит отцу или матери высказываться при посторонних. Я надеюсь.

– Тогда, пока нет Яра, я побуду твоей стеной.

Виола вымученно улыбается и выходит из машины. Через минуту на пороге нас уже встречает женщина в возрасте. Она великолепно выглядит для своих лет, с идеальной осанкой и приветливой улыбкой. Это точно мама Виолы, сходство между ними поразительное.

– Здравствуйте, проходите, – она пропускает нас вперёд, – чудесно выглядишь, доченька.

– Спасибо, мама. Илья, познакомься, моя мама Регина Владимировна. Мой отец Герман Денисович.

К нам приближается импозантный мужчина с серебристыми висками и поджарой фигурой. Он так же безукоризнен, как и его жена, неспешен и идеален в движениях. В них обоих чувствуется порода. Теперь понятно, откуда та грация, которая поразила меня в Виоле при первой встрече. В таких семьях ее впитывают с молоком.

– Рад знакомству, – уверенно жму руку отцу Виолы и целую руку её маме.

– Наслышан о вас, молодой человек, – мы все медленно перетекаем в гостиную, – вы очень выручили мою дочь и зятя, спасибо.

Герман говорит вежливо, но в его интонации нет ни намека на благодарность. Он указывает мне на кресло и садится напротив.

– И что же вас сподвигло на такой рискованный шаг? Яр тёмная лошадка и не все готовы вести с ним бизнес.

Бросаю быстрый взгляд на Виолу, которая превратилась в натянутую струну и видно, что еле сдерживается. Если он так при мне говорит о Яре, то в семейном кругу в выражения, видимо, совсем не стесняется. И мнение у него о собственном зяте не лучшее.