Постой же. Вот тебе.
Пей за мое здоровье… (Вот ведь дожил —
Другие за мое здоровье пьют!) Иди домой.
Ястржембский уходит.
ЗЮГАНОВ.
Что ты еще принес?
ЕЛЬЦИН.
Нет, так… Безделицу. Намедни ночью
Моя бессонница меня томила
И в голову пришли мне две-три мысли…
ЯВЛИНСКИЙ.
Гони их в шею!
ЕЛЬЦИН (стуча по голове).
Музыка, братки,
Такая там играет — нот не хватит,
Чтоб этот вальс собачий передать!
Смесь фуги, понимаешь, с «Варшавянкой»,
Газманов с Мурадели пополам.
То Хренников, то группа «Квин», а на ночь
Кобзон — и все вот в этой голове!
ЗЮГАНОВ.
Ты, Елкин, бог — и сам того не знаешь.
ЕЛЬЦИН.
Я знаю это. Уж чего-чего,
А это знаю крепко!
ЖИРИНОВСКИЙ.
Он бессмертный.
ГОРБАЧЕВ.
Посмотрим.
ЛЕБЕДЬ.
Глазки слипнутся смотреть…
ЗЮГАНОВ.
Да, кстати! Не поужинать ли вместе
С тобою нам, бессмертный Амудей?
ЕЛЬЦИН.
Я на диете…
ЯВЛИНСКИЙ.
Дьявол с ней, с диетой!
ГОРБАЧЕВ.
С тобой хочу поужинать!
ЛЕБЕДЬ.
И я!
ЖИРИНОВСКИЙ
Мы все хотим поужинать с тобою!
ЕЛЬЦИН.
Уговорили, милые. Приду.
ЖИРИНОВСКИЙ
Халява, братцы! Елкин угощает.
Ельцин уходит.
ЗЮГАНОВ.
Я избран, чтоб его остановить.
ЛЕБЕДЬ.