Рекомендую благотворительности Нации всех людей, которые служили мне; многие из них вложили в свою должность всё свое состояние и, более не получая жалованья, окажутся в крайней нужде. Среди пенсионеров много стариков, женщин и детей, которым больше не на что жить".
Ответ Конвента он получил через час. Все его просьбы будут исполнены, кроме первой: его казнят завтра утром.
Хозяин откупорил еще одну бутылку, молча поставил на стол. Лепелетье сам наполнил свой стакан. Ему хотелось напиться.
Зачем он это сделал? Зачем?..
Он ведь всегда был противником смертной казни. В проекте Уголовного кодекса, который он представил в мае девяносто первого года, смертную казнь предлагалось заменить тюремным заключением, но Учредительное собрание с ним не согласилось. Зато на казнь распространили принцип равенства: всем будут отрубать головы. Единственное, чего Мишелю удалось добиться, — запретить карать за "мнимые преступления": богохульство, святотатство, содомию, кровосмесительство, скотоложство и попытку самоубийства.
Это всё Кондорсе. Когда давний соперник проголосовал против казни короля, предложив заменить ее каторгой, Лепелетье проголосовал "за".
Гениальный математик Кондорсе, защитник евреев, негров и женщин, требовавший для них равного доступа к образованию и права голоса, взялся реформировать систему просвещения. "Ни Конституция, ни даже Декларация прав человека не суть заповеди, сошедшие с небес, — говорил он. — Без независимости суждений любовь к свободе — всего лишь страсть, а не добродетель". Развивать ум детей, бороться с невежеством и догматизмом — это и есть воспитание граждан. Лепелетье был не согласен: задача школы — не вырастить новую элиту из "философов", а стереть все различия, унаследованные от семьи. Как в Спарте! Дети знатных и незнатных, богатых и бедных с пяти до двенадцати лет живут в воспитательных домах, где им внушают идеалы равенства и общие ценности. Но свой доклад Кондорсе начал читать двадцатого апреля девяносто второго года — в тот самый день, когда объявили войну Австрии. Просвещение сразу отошло на второй план; систему Кондорсе утвердили, не дослушав, а Лепелетье даже не дали слова.
Черт бы его побрал! Ведь он ничего не смог изменить, Луи Калета всё равно казнят! Но теперь Кондорсе упивается своей принципиальностью, а Лепелетье сидит в кабаке в Пале-Рояле и…
— Это ты, негодяй Лепелетье, проголосовавший за казнь короля? — раздался рядом хриплый голос.
Мишель встал и повернулся, чтобы увидеть, кто это сказал. Э, да он всё-таки опьянел.
— Я голосовал по совести, твое какое дело? — проговорил он заплетающимся языком.
— Вот тебе награда!
Холодное жало вонзилось в бок, дыхание перехватило. Вырвав клинок, убийца убежал, а Лепелетье повалился на стол, зажимая бок рукой. Пальцы стали липкими, рану нестерпимо жгло, но при этом руки и ноги словно оледенели. "Мне холодно", — прошептал Мишель окружившим его людям и потерял сознание.
Ночь была короткой. Простившись с семьей и поговорив с исповедником, Людовик лёг спать в половине первого, а в пять часов его уже разбудил Клери. Сидя перед зеркалом, король видел опрокинутое лицо своего верного камердинера. Во время штурма Тюильри Клери чудом спасся, выпрыгнув в окно, а потом упросил Петиона позволить ему жить в башне Тампль со своим господином.
— Ну же, Клери, глядите веселей! — сказал король. — Разве те, кто меня любит, не должны желать, чтобы мои мучения наконец-то окончились?
Чашка с помазком стукнула о полку.
— Благословите! — попросил Клери, опустившись на одно колено.
Людовик поднял его и крепко обнял.
Вернулся аббат де Фирмон; Клери помог ему служить мессу.
— Я не советую вам видеться с семьей, — шепнул священник, когда король принял последнее причастие. — Этой ночью убили кого-то из депутатов, внизу усилили охрану…
ebooksa