— Да. Он извинялся, объяснял, что долго не решался беспокоить меня, а в конце концов попросил помочь ему выяснить, кому принадлежит телефон 91-09-93 — частному лицу или учреждению…
— Он назвал учреждение?
— Нет. Но просьба исходила от человека, находившегося в здравом уме, и поэтому я дал ей ход. Ведь если бы он был более настойчив, то мог бы и сам выяснить на телефонной станции, кому принадлежит телефон. Мне, однако, не понравилось его состояние, «Товарищ полковник, — с неестественным пафосом заявил он, — от вашего ответа зависит раскрытие сенсационных фактов, речь идет о жизни и смерти». Я согласился ему помочь и пригласил зайти на другой день.
— И он явился?
— Да. На этот раз он вел себя менее таинственно, но казался более взволнованным. Я сообщил ему, что телефон номер 91-09-93 принадлежит не учреждению, а частному лицу — Турдяну Флорентину, проживающему по улице Хризантем, в доме номер 9. Он переменился в лице. Потом, словно ребенок, несколько раз переспросил меня: «Это точно? Вы не ошибаетесь, товарищ полковник?» Я ждал, что теперь он раскроет мне тайну, но он этого не сделал.
— Что, передумал?
— Нет-нет… Он попросил дать ему отсрочку на сутки, и я поступил бы нетактично, если бы стал настаивать.
— Он аргументировал свою просьбу?
— Только во время третьей встречи он объяснил, почему попросил меня об отсрочке. Он поехал на улицу Хризантем, чтобы лично проверить, кто такой Турдяну Флорентин, абонент телефона 91-09-93. Много часов подряд следил он за квартирой Турдяну, пока собственными глазами не убедился, конечно с некоторого расстояния, что Турдяну Флорентин, Валер Дину и Дарие Войняг одно и то же лицо. Потом он поехал в библиотеку академии, взял подшивку газеты «Ромыния либерэ» и самым тщательным образом проштудировал рубрику «Объявления». Но того объявления, которое он искал, там не оказалось. Не оказалось по той простой причине, что Павелеску никакого объявления в газету не давал. И, только вооружившись этими фактами, Удиштяну пришел ко мне, чтобы рассказать, в какую историю попал. Его сообщение было действительно сенсационным, ибо ставило нас перед дерзкой шпионской акцией. Вы только подумайте! Чтобы заставить Ники Удиштяну работать на Агенора, они хитроумно ввели в операцию мнимого капитана госбезопасности Валера Дину… Мнимый капитан сбил с толку Удиштяну, предъявив ему удостоверение, к которому Ники отнесся с непозволительным легкомыслием. Валер Дину настаивал, чтобы Удиштяну выполнял все, что требовал от него Павелеску. Он утверждал, что госбезопасность держит все нити игры в своих руках и ведет ее во имя достижения собственных целей.
— С Ники Удиштяну я еще не беседовал — не могу его найти. Где он?
— Товарищ Кара, это государственная тайна, и потому я не могу ответить на ваш вопрос. Могу лишь сказать, что в нем пробудилась тяга к приключениям, а за проявленные принципиальность и предприимчивость он был награжден.
— Благодарю вас, товарищ полковник.
…В начале мая Войняг потребовал, чтобы на время ближайшей поездки моего мужа на учения я испросила у него согласия съездить на недельку в Предял или Синаю, сославшись на истощение нервной системы. Мне было известно, что в этих горных местечках, как и в Брашове, имеются дома отдыха государственных учреждений. Мой муж с пониманием отнесся к моей просьбе и посоветовал не ездить в дом отдыха, а остановиться у какой-нибудь хозяйки или на турбазе. «Чтобы на некоторое время избавиться от казенной атмосферы, которая царит в нашем доме», — пошутил он. Более того, он заявил, что если я буду там хорошо себя чувствовать, то могу остаться еще на несколько дней и после того, как он вернется в Бухарест. Просил меня не беспокоиться, так как с домашними делами управится и сам.
…Я сообщила Войнягу о результатах моего разговора с мужем. Он остался очень доволен, просил лишь сообщить дату отъезда мужа. Днем 5 мая с. г. Андро сказал, что уезжает на следующее утро поездом — не помню, в какое место, но куда-то неподалеку от Клужа. Поскольку поезд проходил по долине Праховы, он предложил доехать вместе до Синаи или Предяла, где я хотела остановиться. Не знаю почему, я выбрала Буштени. Я сообщила о нашем решении Войнягу, и он приказал мне позвонить ему из Буштени, как только я там устроюсь.
На следующий день около семи утра, мы вместе с Андроником вышли из дому. На вокзале в Буштени мы расстались. Я очень быстро нашла хозяйку, которая меня вполне устраивала. В тот же вечер я связалась с Войнягом и сообщила ему адрес и номер телефона, по которому меня можно найти. Он предложил мне ждать его звонка каждый вечер, между половиной девятого я половиной десятого.
На четвертый день моего пребывания в Буштени Войняг позвонил мне и потребовал, чтобы я срочно возвратилась в Бухарест… Как мы условились, он ждал меня на вокзале. Вид у него был довольно загадочный. Он посадил меня в машину и отвез на виллу куда-то за город. Было темно, и я не могла понять, куда меня привезли. Мне отвели отдельную комнату… В ту же ночь Войняг и Артур Павелеску, с которым я тогда же и познакомилась, явились в мою комнату с магнитофоном…
ШАНТАЖ
Гаврил Андроник добрался домой около десяти вечера. На этот раз он не так сильно устал, как бывало прежде. И все же он был бы счастлив, если бы его встретила Родика и, отослав сразу в ванную, направилась бы на кухню готовить ему ужин. Но — увы, сегодня ему самому придется подогревать себе молоко и поджаривать хлеб, само собой разумеется, если после душа постель не окажется более притягательной, чем стакан горячего молока. И в детстве, помнится, его лень нередко пересиливала голод. И сейчас он был не прочь прямо с порога пройти в спальню и нырнуть в постель.
Он оставил в прихожей чемодан, вошел в столовую, зажег свет. Застоявшийся, кисловатый воздух неприятно ударил в нос, и он направился было к окну, чтобы открыть его. Но тут его внимание привлекла фотография. И когда это она появилась тут, рядом с вазой для цветов? Заинтригованный, Гаврил забыл об окне и подошел к столу, чтобы рассмотреть фотографию — издалека он не мог определить, что на ней изображено. Но прежде чем его пальцы дотронулись до фотографии, он застыл как вкопанный, нет-нет, память его не обманывала: автором этой цветной фотографии, на которой была изображена импровизированная трибуна на поле, где проходили учения, был он. Он, и никто другой, сделал этот снимок два месяца назад, в конце зимы, во время учений в уезде Б., но только… Ему показалось, будто на затылок опустилась тяжелая свинцовая плита, он чувствовал ее давящую тяжесть и не мог ухватиться ни за одну мысль… Потом взял фотографию, поднес ее к глазам. Сердце сильно колотилось, обрывки мыслей вихрем проносились в голове. Кто совершил это чудо? Кто смог проявить сданную в архив лаборатории засвеченную пленку и изготовить эту фотографию?
Хотя вопросы были вполне конкретными, казалось абсурдом пытаться найти на них сколько-нибудь правдоподобный ответ. Андроник отдавал себе отчет в том, что намного важнее выяснить, каким образом эта фотография попала в квартиру в их отсутствие, ведь ни его, ни Родики в Бухаресте не было. Ответ мог быть лишь один: в квартиру проникли, совершив взлом… Кто и с какой целью пошел на это? Только для того, чтобы положить ему на стол «чудо»?
ebooksa