Волколак

- Не думай, что ты сможешь сбежать от меня, -  его рука обхватила мою голову сжимая волосы и рывком притягивая к себе, когда лишь в эту секунду я сжалась, вдруг увидев то, что не видела до этой секунды  -  его зрачки ожили и стали такими, какими были во сне – отражающими призрачный свет и совершенно не человеческими!

Это был ОН! Тот самый! Из моих снов! И душа замерла, когда я услышала его шепот, который разнесся эхом под сводами библиотеки:

- Ты придешь ко мне сама. По своей воле и желанию и отдашь мне все то, что я захочу.

7 глава

Эти его слова звучали, как заклинание, против которого я ничего не могла сделать, становясь словно зачарованной, и снова теряя себя во времени и пространстве. Только благодаря снам я теперь могла понять, что будет дальше – если поддамся ему, то отдам всю себя. Рано или поздно. Поэтому я выдохнула хоть и с дрожью, но упрямо:

- Нет! Не приду и не отдам! Я не Марьяна, а Маришка! Это другой мир и мы совсем другие!...

- Другие ли? – проурчал голос низко и обволакивающие, и как бы я не заставляла себя не смотреть в синеву глаз, зная, что пропаду, а все равно окунулась в него с головой, не отпрянув, когда его жадные и горячие губы скользнули по моим, улыбнувшись, потому что я потянулась для поцелуя, но напрасно.

Его губы заскользили по моей шее, сначала легко и ненавязчиво, но с каждой секундой становясь все более жадными, как и руки, которые сгребли со всей силы, заставляя поспешно прогнуться в спине и припасть к широкой груди мужчины, чтобы не заработать себе перелом позвоночника.

В нем будто просыпалось что-то темное, жадное до меня, опаляющее и хищное, отчего казалось, что вся цивилизованность и сдержанность мистера Блэкстоуна висит на волоске.

Как и моя свобода и неприкосновенность.

И снова я не могла объяснить этого, но кожей чувствовала, что он срывается в пропасть, и если сейчас не остановится, то последствия станут плачевными. В первую очередь для меня. Потому что уже сейчас мужчина не понимал, что причиняет боль своими прикосновениями и той воистину ужасающей одержимостью, с которой прижимал меня к себе, собирая запах моей кожи и волос тем, что водил кончиком носа, пока по его телу разносилась нервная дрожь.

- Не делай так больше, девочка, -  выдохнул он в мое плечо не то с урчанием, не то с тем, что напоминало животный рык, убирая край мягкого свитера, чтобы припасть горячо и несдержанно губами, прижимаясь щетинистой щекой, отчего было необычно, слегка колюче, но почему-то приятно, -  Не играй с тем, о чем не подозреваешь. Не зови меня так горячо, потому что настанет миг, когда  я не смогу сдержаться.

Слова звучали зловеще. С тем необъяснимым темным притяжением, которое витало между нами, с каждым днем становясь только все крепче и от этого пугая лишь еще сильнее. Больше я не сомневалась в том, что он слышит меня каждый раз, когда я шепчу в темноту или говорю с луной, даже если не могла понять как это может происходить и быть правдой.

Нас словно затягивало в какую-то воронку черной дыры, где на дне было много неизвестного и темного.

…но я не была уверена, что хочу идти ко дну.

- Не позову, - только смогла выдохнуть я, ощущая, как его пальцы застыли на секунду и снова впились в меня, насаживая на себя и словно давая прочувствовать всю глубину и твердость его безумия, от которого он едва сдерживался.

Я разрывалась от желания познать порочность  и все грани его одержимости, но вместе с тем боялась этого больше всего на свете, не уверенная в том, что смогу это принять и понять, хватаясь последними остатками разума за ту действительность, где еще каких-то несколько дней назад его не было в моей жизни так много, и я старалась жить как все, не утопая в безумии. Своем и его.

- У меня есть жених, поэтому… -  я застонала, ощутив резкую боль на плече, потому что Блэкстоун укусил меня снова, прорычав низким мрачным голосом, который отражался от стен этого огромного помещения, возвращаясь ко мне жутким эхом и загораясь тем нечеловеческим огнем, который теперь я видела в зрачках:

- Я не отдал тебя смерти! Не дал тысяче жизней разделить нас! Думаешь, отдам простому человеку?

Не было даже возможности оттолкнуть его от себя.