Быть может, впервые в жизни Тоська смущенно потупилась под его веселым понимающим взглядом и поправила свое белое платье.
— Где ж такой форс марать, что вы! — сказала трактористка.
— Ничего! — засмеялся Аникеев.— Она девушка молодая, выстирает. Вот мы сейчас дадим ей инструмент.
Говоря это, он поднял с земли грязную березовую вагу и подал ее Тоське. Тоська не посмела отказаться, но покосилась на Козырева, как бы ожидая его защиты. Козырев не заступился за нее, а смеясь отошел к своему коню. Тогда Тоська гордо тряхнула головой, как бы назло всем, повыше подколов подол, вскинула грязную вагу на плечо и обратилась к Аникееву:
— Чего тут у вас делать-то, командуйте, начальник!
— Идите, идите вон туда, к станкам, там вам укажут! — сказал Аникеев суховато, и Тоська пошла работать.
Козырев лихо взлетел на своего коня.
— Откуда у вас лошадь? — полюбопытствовал Аникеев.
— На хлеб набежала,— засмеялся Козырев.— Показал ей из кармана хлеб, а она и...
— Так!— сказал Аникеев.— А эта?— он кивнул в сторону удаляющейся Тоськи.— Эта тоже на хлеб?
— Да нет, Николай Петрович! — кокетливо потупился Козырев.— Это все та же, хозяйка!
— Ах, все та же? А я и не узнал. Подумайте, редкое постоянство!— И Аникеев пошел к станкам, где уже грохотали заведенные тракторы.
Рабочие привычно обступили станки, подводя под них ваги. Тяжко оседая задом, подполз головной трактор. Люди, среди которых была также и Тоська, дружно навалились на ваги. Станок пошевелился и стал сползать на подставленный под ноги железный лист.
— Еще раз... взяли!!
Станок двинулся еще немного.
— Еще раз... взяли!!!
Аникеев подпер плечом оседающую вагу, и станок пополз на железный лист.
Тут и там на площади слышался этот старинный трудовой клич:
— Еще раз... взяли!!
Но вскоре все покрыл грохот всех восемнадцати тракторов, которые, напрягая свои сотни лошадиных сил, поволокли станки к заводу. От этого грохота и лязга затряслись старенькие дома на заводских улицах.