Письмо 48-е
Услыши глас мой, добрый мой сын.
Нет ничего прекраснее, нет ничего слаще, чем любить Господа Иисуса. Нет ничего выше, чем любомудрствовать о небесном и еще отсюда созерцать вечные блага.
Воистину, девство — это самая высокая вещь. Оно делает человека ангелом на земле. Велика слава девства на Небесах и велико его дерзновение. Девственники в Царствии Небесном будут следовать за закланным Агнцем Иисусом[214], будут видеть боголепную Его красоту и наслаждаться великолепием сладчайшей Его любви.
Блажен, кто просветился и избрал, как невесту, прекрасное девство: оно своей красотой принесет ему счастье. Блажен, кто избежал суетных хлопот брачной жизни и последовал за Христом, с юности взяв [на себя] Его иго. Такой [человек] будет переносить скорби, но они еще больше украсят неувядаемый венец святейшего девства.
Приди, чадо мое, чтобы заняться божественным любомудрием. В тебе будет создан новый мир: новый дух, иное Небо, которые тебе неведомы, поскольку те, с кем ты общался до сих пор, не имеют об этом понятия.
Монах — это не первый встречный [в монашеской одежде,] от которого ты слышишь одни слова, а плодов — нет. Истинный монах — это произведение Святого Духа.
И когда в послушании и безмолвии он очистит свои чувства, и умиротворится [его] ум, и сделается чистым его сердце, тогда он получит благодать и просвещение ведения. Он весь становится светом, весь — умом, весь — сиянием. И источает богословие, так что если трое будут записывать, то не будут успевать за этим потоком, изливающимся волнообразно, расточающим мир и [сообщающим] всему телу предельную неподвижность страстей. Пламенеет сердце от божественной любви и взывает: «Удержи, Иисусе мой, волны Твоей благодати, ибо я таю как воск»[215]. И действительно тает, не вынося [этого]. И захватывается ум в созерцание. И происходит срастворение. И пресуществляется человек и становится одно с Богом, так что [уже] не знает самого себя или не отделяет себя [от Бога,] — как железо в огне, когда оно раскалится и станет подобным огню.
Так вот, всё это ты вкусишь, когда прилепишься к опытному духовному Старцу и будешь усердно заниматься умной молитвой. Есть у тебя и я. Буду писать тебе часто и открою тебе тайны, от которых ты не вкусишь даже капли, если будешь жить в миру. Оставь [внешние] подвиги и напыщенные слова. Божественная благодать хочет, чтобы ты соединил с Богом внутреннего человека. И тогда станешь полезным и для других.
Прочитай, если хочешь, «Церковную историю» Мелетия Афинского[216] и увидишь, сколько учителей — Ориген и
тысячи других — были вначале великими светильниками Церкви и были научены всему. Но так как они окунулись в пучину знания прежде, чем в безмолвии получили чистоту чувств с миром и тишиной духа, и погрузились в океан Священного Писания, полагая достаточным [для этого] изучение наук, то погибли тысячами и на соборах были преданы анафеме, хотя ранее были защитниками [веры]. Прочти и увидишь.
Я знаю, что ты [еще] вспомнишь меня в дальнейшей жизни, если сейчас меня не послушаешь. Но будет поздно, ибо меня уже не будет в этой жизни. А ведь никто не любит тебя больше, чем я, и не дерзает сказать тебе истину прямо, если ее видит.
Ведь от тех, с кем ты познакомился до сих пор, ты узнал только лесть, хитрость, иронию и прочие науки восьмого века[217]. Всё — фальшивое и обыденное. Тогда как ты, словно нежный росточек, нуждаешься в мудрости духовной и чистой истине. Твоей душе необходим свет чистый, а твоему сердцу — глубокие надрезы, чтобы вытек яд наслаждений и страстности.
Однако не рассказывай многим то, что я тебе пишу, ибо людей века сего это не занимает. Поэтому, если кто-нибудь им скажет об умном делании и молитве, они думают, что им говорят о какой-то ереси. Таковы, к сожалению, люди нашего лукавого времени.
А истинный монах днем и ночью должен быть занят созерцанием Бога: ест ли он, спит ли, трудится или [куда-то] идет. Ведь Бог к нам так близок, что мы можем постоянно беседовать с Ним. Ибо во взгляде твоем — Бог. В уме твоем — Бог. В слове, дыхании, еде, куда ни посмотришь, — везде Бог. В Нем мы живем и движемся[218]. Он нас носит в Своих объятиях.
Итак, взывай непрестанно: «Боже мой, угодно ли Тебе это? Боже мой, есть ли воля Твоя на то?»
И непрестанно, днем и ночью, говори с Богом со всей простотой, как сын со своим отцом. Тогда ты будешь чувствовать любовь Отца и [Его] Божественную заботу И будешь любить, ибо любим. И будешь бояться, как бы не погрешить против Его Божественной воли. И трепетать, как бы не огорчить твоего Благого Отца[219], Который столь сильно тебя возлюбил и без всякой Своей выгоды, только лишь ради тебя, умер на Кресте.
Церковь и мир ты не исправишь. Но сам сможешь исправиться, усовершенствоваться, просветиться, чтобы [впоследствии] просветить [и] желающих. Мир только война исправит, которая уже близка или приближается галопом. Бедствие приведет в чувство многих, а нераскаянные не имеют оправдания.
Вспомни, сын мой, что ты создан глиной, но ты — и дыхание Божие. Не пренебрегай своим достоинством и не приковывай себя к материальному. Ты — дыхание Божие, поспеши стать достойным этого Божия дара.
Радуйся и веселись в Господе.
ebooksa