Безымянные

Все эти воспоминания пронеслись в сознании Номера Два, и в гигантском зеркале осталось одно-единственное изображение… То, которое с самого начала не давало покоя. Вызывало холодное и липкое чувство тревоги. Небольшая искра волнения вспыхнула, пламенем испепеляя мысли. Все, кроме одной.

В зеркале Пауль видел своих детей. Детей, которые остались там, откуда он пришёл. Вернее, откуда его забрали. Или даже вырвали с корнем. Словно растение.

Йонас, Миа и Финн.

В зеркале за столом делал домашнее задание девятилетний мальчик с копной рыжих волос. Рядом на диване худенькая шестилетняя девочка играла с любимыми куклами, которых Пауль знал по именам. А на полу сидел четырехлетний ребёнок. Он улыбался и махал отцу рукой.

Они были здесь. Прямо перед ним. Так близко, что создавалось впечатление, будто до них можно дотянуться. Обнять и прижать к себе. Пауль попытался сделать движение в их сторону, но ничего не вышло. Номер Два почувствовал себя так, словно он оказался в музее. Смотреть можно, но трогать воспрещается!

Будто издеваясь, зеркало откликнулось на мысли Номера Два. Рядом с детьми появилась музейная табличка с надписью: «Просьба экспонаты руками не трогать». Дети продолжали заниматься своими делами. Маленький Финн по-прежнему радостно махал отцу рукой.

Если бы Номер Два обладал телом, он бы, наверное, почувствовал, как учащается сердцебиение, на глазах выступают слёзы, а кисти сжимаются в кулаки. Если бы здесь была дверь, Пауль стал бы изо всех сил колотить по глухому деревянному полотну, чтобы вышибить её.

Но никакой двери в Ничто не существовало. А у Номера Два больше не было ни тела, ни имени, ни пола, ни национальности… Осталось лишь отчаяние. Тяжелое и неиссякаемое. Полное горечи и боли. Это было не просто отчаяние. Это были вопль и мольба, которые летели в бесконечной темноте Ничто и эхом раздавались в пустоте. И пустота ответила.

– Чего ты хочешь, Номер Два?

На этот раз голос прозвучал откуда-то со стороны. Невозможно было понять, кому он принадлежит: мужчине или женщине. Да и вообще, человеческий ли он. Голос был неживым. «Искусственный» – именно это слово пришло на ум Паулю.

– Мне нужно вернуться обратно!

– Это невозможно.

– Я нужен своим детям!

– …

– Я должен! Должен вернуться!

– Смерть есть смерть. После неё уже нет обязательств.

– У меня есть! Кем бы вы ни были, помогите мне! Верните меня! Я умоляю!

Снова наступила тишина, хотя она никуда и не уходила, ведь тишина извечно обитала в Ничто. Номер Два терпеливо ждал, когда чернота даст какой-либо ответ, но ничего не происходило. В это время в зеркале Миа бросила своих кукол и теперь вместе с Финном сидела на полу и собирала пазл. Старший брат, Йонас, наблюдал за их развлечением. Номер Два присмотрелся к пазлу. Все его кусочки были одинаково чёрными…

Номер три

Это походило на небольшое уличное представление. Словно все эти события кто-то тщательно спланировал.