Безымянные

22
18
20
22
24
26
28
30

И теперь она, Кейт, находится в мире Смерти. На ней ставят опыты, как на лабораторной крысе: какого звука она испугается сильнее? В какой момент потеряет сознание и упадёт в обморок? А ещё лучше, если это произойдёт где-нибудь на высоте. И чем выше – тем лучше. Чем выше – тем больше ставки.

Рики… Бедный Рики…

Оказался ли он здесь один или, как и она, с кем-то ещё? А вдруг он до сих пор жив и его душа точно так же отравлена страхом?..

– Что случилось? Почему ты плачешь? – спросил Болли. Кейт почувствовала прикосновение к предплечью, но отдёрнула руку. Номер Восемь отошла к расщелине, служившей выходом из пещеры и, встав спиной к остальным, разрыдалась.

Болли хотел подойти к ней, но Зайна остановила:

– Не нужно. Дай ей побыть одной.

Проводник хотела сказать ещё что-то, но её перебил голос Кенджи:

– Скорее идите сюда! Смотрите, что я нашёл!

Альбинос стоял возле дальней стены и что-то разглядывал. Когда Зайна и Болли подошли, он указал на каменную поверхность.

Зайна присмотрелась и увидела, что всю стену, от пола до потолка, покрывали еле заметные надписи. Такие мелкие, будто кто-то крайне усердно выцарапывал их гвоздём.

– Что это? – Болли наклонился к скале, пытаясь что-нибудь разглядеть.

– Не знаю, – пожал плечами Кенджи, – только что обнаружил. Похоже на древние письмена или наскальную живопись… Слишком мелко, трудно разобрать.

– Это не наскальная живопись… – Зайна почти касалась каменной поверхности кончиком носа. – Больше похоже на современные буквы!

– Может быть, это послание? – предположил Кенджи.

– Если послание, то чё такое мелкое? – с этими словами Болли отошёл в сторону, чтобы остальным было проще разобраться. Как часто говорила ему мама: «Лучшая помощь – не мешать». Обычно в такие моменты она стояла на кухне и чем-то занималась. Худая фигура, завернутая в ворсистый халат, со струйкой дыма, тянущейся от сигареты к пожелтевшему потолку.

Мысли о матери вызвали у Болли смешанные эмоции.

– Лучшая помощь – не мешать, – повторяла она, когда Болли в очередной раз лез посмотреть, что она делает. Хоть кухня в их доме была одним из самых маленьких помещений, большую часть времени мама проводила именно там. В перерывах между стряпнёй она читала очередной роман в мягком переплёте, который потом навек отправлялся в книжный шкаф на втором этаже. Второй этаж дома, по рассказам матери, был нежилым, пока отец всё не переоборудовал. Он поднял потолок, установил балки и колонны в качестве опоры для крыши, соорудил крутую лестницу.

Болли задумался о своём отце. Торвард Блом большую часть времени проводил вне дома, приходил поздно и почти всегда нетрезвый. Он не был плохим человеком, но и хорошим отцом его нельзя было назвать. Болли никогда не знал наверняка, но предполагал, что отец коротал вечера в том же месте, где потом и он сам. В баре, в котором Болли когда-то встретил иностранца. Мысли Болли вернулись к матери. Именно с ней он и провёл детство. Хотя правильнее было бы сказать – не с ней, а рядом с ней. Она тенью перемещалась по дому и очень редко выходила на улицу. Почти никогда не ругалась, но и ни о чём с ним не говорила. Иногда Болли начинал что-нибудь рассказывать, но слышал в ответ лишь короткое «угу», смешивающееся с шипением масла на сковороде и бульканьем кипящей воды в кастрюле.

Болли был предоставлен самому себе. Лучшая помощь – не мешать.

Мама ушла из жизни позже, чем отец. В тот год Болли исполнилось тридцать пять лет.