Когда я вернусь,

– Джип, темный. Дорогой, мне кажется, – ответила она и добавила: – Очень.

– Так… – Я смотрела на нее не отрываясь, боясь спугнуть или что-то упустить из ее рассказа.

– Такого из местных точно нет ни у кого, да и не по карману он Кондратьеву, – она тяжело вздохнула и замолчала.

– В какую сторону он направился?

– К реке, – сказала она почти шепотом.

– К реке? – не поняла я и даже попыталась заглянуть Арине в глаза, голову она так и продолжала держать опущенной, подбородок почти упирался в грудь.

– Да, – продолжила девочка и вдруг заговорила торопливо и громко, как бы пытаясь поскорее вытолкнуть из себя всю информацию: – Он на лед выехал, прямо на реку! В конце марта. Рыбаки и пешком-то в это время уже редко выходят, а тут машина, да такая здоровая. Много он не проехал, конечно. То ли сообразил, что натворил, то ли пьяным случайно выехал, не знаю… В общем, выскочил он с водительского места и рванул на берег.

– Кто он?

– Не знаю, не разглядеть мне отсюда было, к тому же темно. Мужик какой-то.

– Кондратьев?

– Возможно, не знаю.

– Так, значит, он машину на льду бросил и сорвался на берег? – подытожила я.

– Да.

– И что машина?

– В том-то и дело, – подняла она глаза на меня. – Машина под лед ушла. Медленно. А он стоял на берегу и курил, я огонек видела. Будто так и надо, понимаете?

– И правда странно, – согласилась я.

– Вот! – закивала Арина, радуясь, что я с ней согласилась. – Я думала, техника наутро приедет, вытащат. Тачка-то дорогая. У нас тут и за снегоходами приезжали.

– Но не приехала?

– Нет, ни в воскресенье, ни на неделе, никогда…

– Выходит, это в ночь на воскресенье произошло? – уточнила я.