Когда я вернусь,

– Хорошая она девчонка, – кивнула Ирина, – и детей любит. Иногда мне даже кажется, что больше, чем мы с мужем. Он вообще весь в животных, некогда ему детей любить, когда хвостатые страдают.

– Это ведь достойно восхищения!

– Братья наши меньшие и все такое? – усмехнулась Ирина. – Так-то оно так, да только многие этим пользуются.

– В смысле? – не поняла я.

– Кто-то лечит, а кто-то калечит.

– Это да, хозяева бывают ужасно жестоки.

– Если бы только хозяева! Кто-то не гнушается зарабатывать на несчастных животных, которых и так предали.

– Это как?

– Ой, не слушайте меня, Полина! Выпила и несу всякое, вам, должно быть, совсем неинтересно!

– Я, честно говоря, далека от этого, но с удовольствием послушаю, – возразила я.

– Есть у нас в городе один приют, хотя как приют – секта!

– Это как? – не поняла я.

– А вот так. Ловят бездомных животных, а на них, как на наживу, сердобольных лохов. Одних калечат, а из вторых вымогают деньги, пользуясь их любовью к кошкам и собакам.

– Ничего себе, – протянула я. – Почему их не привлекут к ответственности?

– А со стороны все шито-крыто, – усмехнулась Ирина, – на денежки граждан покупают расходники для приюта и оборудование. Все это выкладывают в сеть, чуть ли не с чеками. Только по факту стоит это в разы меньше, да и несут деньги туда, не требуя от них никакой отчетности. А потом все эти несчастные поломанные звери попадают к нам.

– Жестоко, – протянула я.

– Да, иногда диву даешься, на что некоторые способны ради денег, – заключила Ирина, и я не могла с ней не согласиться, памятуя недавние события. – А Наташка, она хорошая девчонка, на самом деле. Идейная, честная… надо бы зарплату ей повысить.

– Хороших сотрудников надо ценить, – кивнула я.

– А у вас дети есть? – спросила она.

– Нет, ни детей, ни животных, – улыбнулась я.