— Не трожь меня. Я ухожу.
— Ты уходишь?
— Да, я ухожу.
— Хах… — вырвался у него смешок. — Куда? Тебе же некуда идти? Не тупи, Натка… Можешь пожалеть потом.
— Я уже жалею.
— Ну и дуреха, — встал он в проходе и твердо заявил: — Никуда ты не пойдешь.
— А это еще почему?
— По кочану. Я тебя не отпускаю.
— Я что, рабыня? — трясла я головой и еле сдерживала слезы. — Ты держишь меня тут в плену? Я твоя сексуальная узница?
— Не такая уж и сексуальная.
— Что?
Он просто делал мне больно. Хотел поиздеваться. А может, все было гораздо проще — из Карима наконец полезло дерьмо, которое все это время пряталось под харизмой? Но парень, видимо, устал притворяться. Ради чего? Ради кого? Ради меня?
— Если бы у тебя был отец… — дрожали мои губы, — ты бы сделал точно так же. Ты бы не оставил его в одиночестве. Каким бы он ни был. Как бы себя ни вел. Но ты не оставил бы его в беде и помог бы ему. Это факт.
Но Карим со мной не согласился. Его глаза были полны ненависти и злости, а слова резали слух как лезвие садиста.
— Это все хуйня… — сказал он и стиснул зубы. — Если бы мой отец был в тяжелой ситуации, я б не протянул ему руку. Я бы просто добил его и посмеялся.
Я тогда не знала, что ответить. Как вообще такое можно говорить о родных? Что он вообще за человек? Это монстр — я была все это время в постели с монстром и только теперь наконец увидела, какой он на самом деле.
— Пропусти…
Я протиснулась у него под рукой и стала быстро надевать сапожки. То и дело промахиваясь ногой, ничего не видя из-за слез.
А он только спросил:
— Куда ты собралась на ночь глядя? К мамке своей намылилась, что ли?