Но так казалось только издали.
Когда путники подошли ближе, они увидели, что стоящие деревья лишены ветвей и хвои, словно они превратились в корявые, обугленные телеграфные столбы.
Крестовский не мог объяснить причины этого явления. Однако, по всем законам науки о небесных телах, именно где-то здесь должен был упасть метеорит, а значит – где-то здесь должен находиться оставленный им кратер.
Путники обошли по кругу участок стоячего леса. Это заняло у них целый день, но не принесло никакого результата – не было ни кратера, ни каких-то обломков небесного тела. Только круглый участок обгорелой тайги, и со всех сторон от него – поваленные деревья, нацеленные корнями в центр этого круга, уходящие во все стороны на десятки верст…
Крестовский был разочарован, но не сдавался. Он зарисовывал все, что видел, записывал свои наблюдения, собирал образцы почвы и обгорелых ветвей.
Николка казался еще более подавленным и испуганным, чем прежде, он то и дело останавливался, к чему-то прислушиваясь.
Вечером они поставили палатку на краю участка стоячих деревьев, кое-как заглушили голод грибами, которые провожатый поджарил на костре, и легли спать.
Проснулся Крестовский посреди ночи от каких-то странных звуков.
Вокруг палатки кто-то ходил, трещали ветки, время от времени слышалось низкое угрожающее рычание.
Николка сидел, в ужасе глядя перед собой, мелко крестился и бормотал:
– Господи, помилуй меня, грешного… Господи, помилуй…
Вдруг вход в палатку зашевелился, крепкая ткань начала рваться. Николка вскочил, схватил нож, прорезал дальний от входа край палатки, на четвереньках вылез в этот разрез и бросился наутек. Крестовский хотел было последовать за ним, но не смог пошевелиться – ужас парализовал его. Он лежал неподвижно, вжавшись в землю, и не отрывал взгляда от входа в палатку.
Ткань разорвалась, и в образовавшемся разрыве показалась звериная морда – безобразная, отвратительная, покрытая жесткой белесой шерстью.
Маленькие злобные глаза скользнули по внутреннему пространству палатки, на мгновение задержавшись на Крестовском, – и вдруг страшный зверь шарахнулся назад и исчез, словно чего-то испугался.
Крестовский еще несколько бесконечных мгновений лежал неподвижно, потом вскочил, метнулся к разрезу, проделанному Николкой, и вылез из палатки.
Снаружи никого не было, догорал костер.
И вдруг невдалеке, в той стороне, куда убежал Николка, раздался крик – дикий, ужасный крик, полный боли и ужаса.
Крестовский зажал уши, чтобы не слышать этого крика… но потом в нем проснулись человеческие чувства – жалость и сострадание, и он бросился в ту сторону.
Николку он увидел сразу.
Охотник лежал ничком, лицом вниз, как тот тунгус, которого они нашли несколько дней назад. Крестовский подбежал к нему, склонился, дотронулся до плеча – и отдернул руку: она вся была в крови.