Мадам де Мирепуа, желая утешить маркизу, ответила:
— Не стоит волноваться, короля дети не интересуют. У него их слишком много. Девчонка ему скоро надоест, а ради ее ребенка он, как всегда, и палец о палец не ударит.
Она оказалась права, но лишь наполовину. Наскучившую любовницу действительно вскоре отправили куда подальше, но Луи-Эме оказался единственным внебрачным ребенком, которого король почему-то официально признал и даже дал ему свою фамилию. Усыновленный принцессами, он вошел в историю как «аббат де Бурбон», но в двадцать пять лет умер в Неаполе от оспы.
В конце 1763 года Людовик XV, прогуливаясь однажды по саду Тюильри, обратил внимание на некую мадемуазель Тьерслен, очаровательное юное создание, почти ребенка. Полицейские агенты быстро определили адрес девушки и столь же оперативно сломили первоначальное сопротивление ее родителей. Словом, молодая Луиза Тьерслен под новым именем мадам де Бонваль была помещена во внутренних покоях Версальского дворца, а ее отец стал активным участником обычно сопутствовавших этому придворных интриг.
Эта юная особа была моложе короля на тридцать шесть лет и обладала вулканическим темпераментом, толкавшим ее на самые соблазнительные экстравагантности. Короче говоря, Людовик XV был обязан ей многими прекрасными ночами… Однако стать признанной фавориткой эта девчонка не могла, она была слишком молода.
Через некоторое время влияния папаши Тьерслена начал опасаться даже влиятельный министр герцог де Шуазель. Новичок в придворных лабиринтах, Тьерслен вскоре стал деятельным сторонником пропрусской партии. Однако маркизу де Помпадур с ее хорошо поставленной разведкой и на этот раз провести не удалось. Маркиза быстро разобралась в хитросплетениях замыслов врагов и сумела представить свою юную соперницу в виде коварного орудия прусского короля, одного имени которого Людовик XV совершенно не переносил.
В результате господин Тьерслен был заключен в Бастилию, а его дочь — в монастырь. Там так называемую мадам де Бонваль, у которой вскоре родился сын, содержали в добровольно-принудительном заключении все годы, пока продолжалось царствование галантного отца ее ребенка.
После исчезновения малышки Тьерслен придворные дамы вновь начали лезть из кожи вон, стараясь привлечь внимание короля всеми дарованными им природой средствами. Одной из них, мадам д"Зпарбэс, повезло, и она заняла освободившееся место в монаршей постели.
Число ее любовников было столь впечатляющим, что она получила прозвище «Мадам Версаль», поскольку чуть ли ни весь «весь город перебывал в ее постели». Интерес ее к мужскому полу не ослабевал ни на минуту. Однажды скульптор Бушардон пригласил ее в свою мастерскую. Она отправилась к нему с подругами, радуясь предстоящей возможности полюбоваться некоторыми частями человеческого тела. Дабы пощадить стыдливость посетительниц, художник прикрыл виноградным листом наготу изготовленных им античных богов. Все дамы высказали свое восхищение при виде статуй, лишь мадам д’Эпарбэс хранила молчание.
— А вы, мадам? Как вы находите мое искусство?
— О! Я смогу оценить их истинную красоту, — ответила графиня, — лишь осенью, когда опадут листья…
В 1763 году эта страстная особа была любовницей юного графа де Лозена. Однажды вечером она соблазнилась чистотой шестнадцатилетнего юноши и принялась обучать его играм, которые не преподают в школе. Она встретила его в постели в дезабилье, открывающем самую прелестную грудь в мире.
— Не почитаете ли вы мне немного?
Совершенно обалдевший от такого поворота событий де Лозен не смог прочесть ни строчки.
В своих «Тайных мемуарах» он потом признавался:
«Я пожирал ее глазами, книга выпала из моих рук. Я осмелился снять платок, прикрывающий ее грудь, и не встретил сопротивления. Она принялась было говорить, но я закрыл ей рот поцелуем. Я был весь в огне и положил ее руку на пылающую часть моего тела. Она вся задрожала, почувствовав меня, и запреты, которые дотоле меня сдерживали, перестали существовать… Я сорвал с нее остатки одежды, скрывающие одно из самых прекрасных тел, которые я когда-либо видел. Она была послушна, но чрезмерная моя пылкость уменьшила ее удовольствие. Зато я повторял это часто, да самого рассвета».
Приключения эти, разумеется, были известны Людовику XV. Однажды рано утром, в то время, когда даже у самых неутомимых любовников наступает желание перевести дух, король начал подтрунивать над легкомыслием и любвеобильностью мадам д"Эпарбэс.
По свидетельству Себастьена де Шамфора, между ними состоялся примерно такой диалог:
— Ты переспала со всеми моими подданными…
— О! Ваше Величество!