Обманчивый покой

– Откуда?

– Вы на меня так смотрели…

Старик отвел взгляд, но быстро спохватился.

– Там все очень непросто было. Я внуку всего рассказать не могу.

– Да что такое-то? – перебила я.

– Думал, что унесу с собой в могилу, – словно не слышал меня Афанасий Сергеевич. – Думал, что умру, так и не дождавшись, пока кто-то из них приедет и что-то решит с этим домом. Но вы приехали. Теперь покоя мне нет.

– Афанасий Сергеевич, мне вы можете доверять, – уверила я. – Не проболтаюсь.

– Увидел тебя, и все сразу вернулось из прошлого, – продолжил старик. – Вот и думаю: а надо ли мне оно? Совесть ведь потом замучает.

Разговаривать с ним было сложно. Дед Афанасий меня не слышал, а если и услышал, то все равно не был готов к разговору. Однако что-то его сильно мучило, и я поняла, что теперь я вместе с ним не стану спокойно спать этой ночью.

– Вот и не знаю теперь, – едва слышно пробормотал старик.

– А знаете, Афанасий Сергеевич? Давайте так, – решила я. – Вы еще подумаете, ладно? В спокойной обстановке, на трезвую голову. А когда решитесь, то приходите. Позовите меня, и мы пойдем погуляем. И поговорим. Клянусь, что я сделаю все, чтобы мы были одни. Если не захотите, чтобы мы были одни, то позовем Вову. Он хороший, вы же видели. Просто устал, мы же так долго сюда добирались. А потом еще и стройка эта. Тут у кого хошь голова закружится. Ну так как, договорились?

Афанасий Сергеевич принял мои слова за прощание. Он отвернулся и пошел к дому. Некоторое время я смотрела ему вслед, а когда он открыл дверь, даже не воспользовавшись ключом, потому что она, оказывается, была незаперта, развернулась и пошла обратно. Не просто так он обратился именно ко мне, но потому, что я напомнила ему старую знакомую, которой уже не было в живых. Что-то в прошлом случилось, и бабушка Вовки была как-то к этому причастна. Хотелось бы, конечно, не ходить вокруг да около, но я чувствовала, что торопиться мне не позволено. Все-таки я здесь гость, надо вести себя соответственно.

В одном я была уверена точно: в самом конце нашего разговора Афанасий Сергеевич меня наконец-то услышал. Мне очень хотелось на это надеяться.

К вечеру мы успели переделать множество дел, и в основном занимались тем, к чему не привыкли. Особенно мы с Ольгой.

Мы конкретно решили изменить этот жестокий мир. И это при том, что никто из нас, исключая редкие случаи, не был так близко к земле. Вова, Ольга, я родились городскими, грядки и сеновалы для нас в принципе были чем-то экстравагантным, а про ломоту в теле после тяжелой физической работы мы, конечно, слышали, но нас троих это как-то обошло. А тут пришлось попотеть в прямом смысле этого слова. Орудовать лопатами и граблями, набивать огромные мешки всяким сором, а потом выкладывать их ровными рядами; сортировать и складировать старые коробки, доски и даже кирпичи; битый час пытаться отмыть полы, а потом наплевать на это дело; отмыть до блеска веранду и две комнаты, одну из которых я выбрала исключительно для себя; сортировать гвозди, болты, шурупы; перекусить на ходу одной на всех пачкой чипсов; обнаружить, что электрическая проводка в доме давно нуждается в замене, а электрический насос не качает воду, и многое другое в виде проблем посерьезнее и помельче мы успели всего-то за шесть часов. А когда Вовка объявил об окончании трудового дня, то мы даже не сразу сумели остановиться – вот так вот далеко нас унесло.

– Руки как? – спросил Вовка у Ольги.

Подруга была сегодня главной пострадавшей. Она успела два раза упасть и натереть до красноты ладони, пока махала граблями. Пригодились и перекись водорода, и пластырь, которые нашлись в моей аптечке.

– Нормально, – поморщилась Ольга. – Завтра, может, будет хуже, но сейчас терпимо. Не болит.

Вовка смерил нас веселым взглядом.

– А я ведь попросил одеться похуже.