Почему они подошли именно к Богданову и его подчиненным, а не к кому-то другому? Да кто же его знает, почему? Возможно, группа из семерых крепких мужчин их чем-то насторожила. Или, может, патрульные вспомнили о своих прямых обязанностях – выявлять на вокзале лиц, которые покажутся им подозрительными. В общем, это было неважно. Важно было именно то, что солдаты, держа оружие на изготовку, быстрым шагом приблизились к спецназовцам.
Один из них, должно быть старший, сделал повелительный жест – остановитесь, мол, и замрите. Наши остановились и как бы непроизвольно выстроились в боевой порядок – чтобы в случае чего можно было оказать сопротивление патрулю: напасть на солдат, разоружить их и вместе с тем защитить друг друга. То, что они легко справятся с четырьмя патрульными, – у самих спецназовцев не вызывало никакого сомнения. Семеро тренированных людей против четверых ничего не ожидающих солдат – это просто смешная арифметика. «Детская арифметика» – как любил выражаться в таких случаях Степан Терко. И что с того, что солдаты были вооружены, а спецназовцы – безоружные? Оружием еще надо успеть воспользоваться. А патрульные – не успели бы… У спецназовцев в таких делах был огромный опыт. Сколько таких вот случаев у них было в их нелегкой службе? Не перечесть. Ну, добавится к тем случаям еще один – только и всего. Эти четверо юнцов, стоящих напротив и лениво перекатывающих во рту неизменную жевательную резинку, – они никак не могли быть серьезными противниками для семерых сотрудников спецназа. Действительно – детская арифметика.
Другое дело, что такое приключение для спецгруппы «Дон» было крайне нежелательным. Ну, скрутят они этих четверых юнцов, ну, испортят им оружие, чтобы они не могли стрелять, – а дальше-то что? А дальше – начнутся всяческие неприятности. Рано или поздно поднимется тревога, шум, гам, американцы вместе с немецкими солдатами и полицейскими утроят бдительность, начнут проверять всех и каждого, перекроют все пути-дороги, может, придумают что-нибудь еще… А все это вместе затруднит спецназовцам выполнение их задачи. Значит, нужно постараться всеми силами избежать каких бы то ни было недоразумений с так некстати подвернувшимся американским патрулем.
Тем временем старший патруля сделал характерный жест, будто листает документ, и требовательно протянул руку. Жест не подразумевал никакого перевода и никаких дополнительных пояснений. Неторопливо и неловко, как и подобает растерянным селянам, наши полезли во внутренние карманы за документами. Первым документ протянул Богданов. Он, да и все остальные, надеялись, что этого вполне хватит. Полистает, дескать, патрульный документ и вернет его обратно. Ну а как может быть иначе? Какие такие подозрения может вызвать группа испуганных селян-сербов? Вон сколько их снует по перрону – и тех, кто прибыл из Югославии, и тех, кто приехал из иных краев и стран…
Но отчего-то старшего патруля не устроил один-единственный документ. Он небрежно его пролистал, сунул в карман и опять сделал тот же самый жест, но уже для всех остальных – мол, и вы предъявите, что у вас есть. Делать было нечего – все по очереди стали отдавать старшему патруля свои документы. Он их даже не посмотрел, а сунул все разом в карман и опять сделал понятный жест рукой, означавший, что всем семерым необходимо следовать за ним.
Куда, зачем? Полиглот Павленко, успевший за время краткого пребывания в Белграде выучить несколько самых ходовых фраз на сербском языке, попытался затеять разговор со старшим патруля. Но тот лишь нетерпеливо и раздраженно махнул рукой, показывая, что ни в какие разговоры он вступать не намерен и никаких объяснений давать не желает.
И это было скверно. Это было так плохо, что не сказать как. У спецгруппы «Дон» не было лишнего времени, чтобы идти неизвестно куда и непонятно зачем в сопровождении американского патруля. Им нужно было выполнять задание – время поджимало. Оставалось лишь одно – избавиться от четверых американских солдат. Сделать это было проще простого, но вместе с тем прямо посреди перрона этого делать было нельзя. Нужно было выбрать удобное место, а уж там…
Старший патруля опять сделал знак рукой, и все пошли. Сам старший еще с одним солдатом шел впереди, еще двое солдат – сзади, а посредине гурьбой тяжелым крестьянским шагом шествовали семеро русских.
Они прошли по перрону, затем свернули за угол огромного здания вокзала. Впереди, шагах в пятидесяти, виднелось широкое пространство – должно быть, привокзальная площадь. Но чтобы до нее дойти, нужно было миновать какие-то развалины, вернее, даже не развалины, а нагромождение всяческого строительного мусора: битого кирпича, обломков досок, искореженного железа… Может быть, весь этот сор оставался еще со времен войны, возможно, власти затеяли ремонт или расчищали площадку под новое строительство…
Все это было неважно, важно было другое. Эти безлюдные короткие метры были идеальным местом, чтобы избавиться от вооруженного патруля.
Все дальнейшее произошло мгновенно. Богданов коротко свистнул и тотчас же бросился на старшего патруля. На второго патрульного бросился Павленко. С двумя солдатами, которые шли сзади, вступили в схватку Дубко и Еремин. Спустя какие-то мгновения все четверо патрульных были обезврежены. Разумеется, никто их не убивал, в этом не было необходимости. А просто – мастерскими короткими ударами в нужные места солдаты были лишены сознания. После таких ударов прийти в себя они должны были не раньше чем через два часа. Этого было вполне достаточно, чтобы спецназовцы могли добраться до нужного им места в городе и приступить к непосредственному выполнению задания.
– Ну вот, как всегда! – негромко произнес Терко. – Всю работу выполнили другие! А мне не дали даже размяться! Полное безобразие!
– Найдется работа и для тебя! – коротко ответил Богданов. – Ну-ка, подняли!
Они перетащили неподвижных солдат за кучи строительного мусора, выдернули из их брюк ремни, связали им руки, в считаные минуты вывели из строя оружие. Мстительный Терко взял все четыре автомата и зашвырнул их подальше в кучи битого кирпича.
– Оружие хоть и испорченное, но так будет надежнее! – проворчал он. – Пусть поищут, когда очнутся. А то ишь что удумали – арестовывать мирных югославских пахарей! Проклятые прислужники капиталистов!
Богданов наклонился над старшим патруля и вытащил у него из кармана реквизированные документы.
– Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, – сосчитал он. – Все на месте. А теперь – вперед. И чем быстрее, тем лучше. А то вдруг этих юношей бледных со взором потухшим хватятся!
Когда они прибыли в город, уже изрядно стемнело. Здесь, в Темпельхофе, спецназовцам нужно было разыскать один адрес, где их также должны были ждать. Адрес нашли быстро – помог профессиональный навык ориентироваться в городе, даже совсем незнакомом. Объект представлял собой расположенное на самой городской окраине длинное приземистое мрачное здание – то ли склад, то ли какой-то цех. Здание было огорожено высоким забором из металлических прутьев с небольшой, едва различимой калиткой. По ту сторону калитки на столбе светился тусклый электрический фонарь.
– Уж не ошиблись ли там, в Москве, когда называли нам этот адрес? – полушепотом произнес Дубко. – Какой-то сарай, а не представительство советской разведки…
– Ну, так ведь нам и полковник Мостовой в Москве говорил, что это будет мастерская, – таким же полушепотом отозвался Богданов. – Так что вроде все сходится…