Хитрая затея

22
18
20
22
24
26
28
30

— Н-не знаю, — о, проняло-таки! Хоть какое-то отличие от прежнего упорства…

— Ты тринадцатого октября прошлого года в Ильинском пассаже была? И в театре? — нажимал Крамниц.

— Я… я не помню, — затряслась она.

— А ты вспоминай, — посоветовал ей Иван Адамович. — Воды вот попей, успокойся и вспоминай, — пристав сам налил из графина в стакан и подвинул его к Эльзе.

Стуча зубами о край стакана, девушка сделала несколько маленьких глотков.

— Был день, когда я днём в пассаж ходила, а вечером в театр, — слова давались ей с трудом. — Но я не помню, в какой день это было… Честное слово, не помню!

— А день такой один был? — ухватился пристав за слова Эльзы.

— Д-да, да, один! — часто закивала она. — в другие дни я только в пассаж ходила или только в театр!

— Тогда вспомни! Раз он один такой был! — Крамниц опять повысил голос.

— Не могу! — девушка, похоже, готова была расплакаться. — Не могу! Давно же было!

— Пьесу какую давали в тот день, когда ты в театре была после пассажа? — вклинился я.

— Смешную… комедию, — Эльза шмыгнула носом.

— Himmelherrgott! [2] — от избытка чувств Крамниц воскликнул по-немецки. — Какую комедию?! Как называется?!

С совсем уж нечленораздельным мычанием девушка замотала головой. Ну вот, только этого нам не хватало… Крамниц плеснул ей ещё воды и чуть ли не силой заставил выпить.

— О чём была пьеса, помнишь? — я попытался зайти с другой стороны.

— Да… — отозвалась она не сразу, уж не знаю, вспоминала или успокаивалась. — Там граф пытался помешать женитьбе своего управляющего, чтобы овладеть его невестой…

Ага, «Женитьба Фигаро», стало быть. Мы с Крамницем переглянулись, видно было, что он тоже сообразил. Что ж, пусть ненамного, но уже легче — надо выяснить, по каким дням в октябре месяце давали комедию, а главное, давали ли её тринадцатого числа.

— Я вспомнила! — ожила Эльза. — Вспомнила! В тот день в театре их высочества царевич Владимир и царевна Ирина были! Их приветствовали перед началом представления!

Ну вот, уже лучше. Уж это мы выясним точно.

— Моли Бога, чтобы это тринадцатое октября было, — угрожающе прорычал Крамниц.