— Вы… Вы ждете первого предложения от меня?
— Да, — буркнул я. — Сегодня предложение делаешь ты. Это плата за то, что я не злюсь на твой побег.
— А если не смогу или не соглашусь, тогда ты будешь угрожать мне, как Артему? — удивилась девушка, а следом за ней и я:
— С чего вдруг проявление таких теплых чувств к нему??
— Ты не ответил.
— Нет, не буду. Я все равно отношусь к тебе… нормально.
— Злишься, — улыбнулась она. — Я знала. И не делай из себя такого непроницаемого.
— А ты могла бы и не говорить Артему ничего про меня.
— Чего, например?
— У нее микрофон. Или камера, что еще хуже, — негромко сказал мне Глеб, а когда я посмотрел на Нику, та кивнула в подтверждение его слов.
— Мне что, раздеться? — Алла явно услышала совсем не тихий шепот и свела брови. Но притворно хмуриться она не умела.
— Конечно, — тут же согласился я.
Короткий топ и джинсовые шорты моментально оказались на полу. Следом за ними упал и лифчик. Я, бесстыже ухмыляясь, пялился на ее формы. То же самое делал и Глеб.
Помощник Ники выглядел, как голодный пес — разве что слюна не капала.
— У нее ничего нет, если только микрофон ей в сиськи не зашили или в трусы не спрятали.
— Могу и их снять! — крикнула Алла и уже опустила руки к бедрам.
— Сымай! — ляпнул Глеб и получил от меня локтем:
— Приличия соблюдай. А вот одежду проверь.
И он, схватив и вывернув наизнанку топ, проверил ткань, водя по ней ладонями, пока не наткнулся на что-то едва заметное. Как такими лапищами можно нащупать нечто, похожее на тонкую пленку — я так и не понял, но Глеб оторвал тонкий кругляш мягкой платы и поковырял ногтем середину.
— Ого, с камерой! — тут же добавила Ника, а здоровяк тут же сдавил устройство между пальцами, переломив его пополам, и выбросил в окно.