Да и рука болела так, словно ее до кости прожгло.
— Давай только без пафоса, — крикнула еще раз Вика. — Альберт, отойди в сторонку.
Боль маленькими червячками прогрызалась все глубже. Ощущение, что пламя проедает руку от кожи до кости, меня не покидало.
— Руку! — взорвался в мозгу крик Лазаря.
На запястье знакомо легли пальцы и тут же исчезли все звуки.
— Можешь сам это остановить? — голос суккуба доносился с эхом.
— Нет, — я лишь чувствовал, как шевелятся губы.
— Ровнее держи…
— Что?
Мощнейшая оплеуха заставила меня упасть ничком. При этом я задел еще и верстаки, что с грохотом сдвинулись в разные стороны. Опять Альберт…
Я моргнул. Боли в руке как не бывало. И дернулся, чтобы увернуться от возможной угрозы, но с удивлением заметил, что никаких посторонних звуков нет. Только мое дыхание. Ни шагов, ни шума, ни грохота, ни треска горящего верстака.
Первым делом я содрал с себя тряпки, которыми Лазарь обмотал мою руку. Ничего не болело, но и назвать зажившей прожженную до мяса кожу тоже было нельзя. Я отчаянно пялился на руку, пока не осознал, что лечения толком и не было.
— Что-то не то. Извини, — и не успел я повернуться к суккубу, как тот вломил мне еще разок.
Подниматься с пола второй раз было уже проблематичнее. Немного ныло место удара, но на этот раз крови не было.
— Прости еще раз, но так было надо, — проговорил Лазарь. — Ситуация требовала немедленного вмешательства. И еще мне от тебя потребуется немного сил.
— О-о-ох… — только и смог ответить я, потому что суккуб приложил мне в скулу. Ощущение было такое, что череп сейчас развалится, но оно постепенно исчезало, как и гул в голове. — Что было надо?
— Встань.
Я послушно выпрямился. Рядом со мной застыло витиеватое пламя, которое вилось вверх от стола. Совсем как на дачах у Большакова. Я снова в срезе. Теперь уже точно.
Выдохнул, расправил плечи. Здесь должно быть безопасно. Рука теперь точно полностью зажила, а Лазарь забрал обратно свои тряпки. Выглядел он очень серьезным.
— Признаю, то была моя ошибка.