Тернов благоразумно не стал спорить. Он знал, что возражения и дерзкие комментарии только сильнее разъярят Вирхова.
— Я изучил материалы первоначального дознания, — виновато отрапортовал он.
— Отлично, — отрезал Вирхов. — Захватите с собой агента, поедем на Подъяческую.
— Но, Карл Иваныч, — робко подал голос письмоводитель, — всех агентов услали на Дворцовую. Там ожидается многолюдная манифестация патриотического характера.
— О, черт, — выругался Вирхов, — нашли время манифестировать. Ладно, поедем так. Авось не промахнемся.
Через четверть часа дежурный извозчик уже катил свои сани по петербургским улицам. Солнышко пригревало едва-едва, и Вирхов, зажмурив глаза, наслаждался его кротким теплом. Только переехав Троицкий мост, он подал голос.
— Ну, рассказывай, Павел Миронович, про свои похождения и про своего Бурбона.
Тернов понял, что начальственный гнев миновал.
— Да ведь я, Карл Иваныч, еще вчера хотел вам про этого китайца все рассказать. А пока его берлогу разыскивал да обследовал, на сумасшедшего наткнулся. Явилась к мужичку прекрасная Елена, а он со страху в окно сиганул, да и раму вышиб. Кричал, что он последний российский Бурбон, за которым охотится привидение. Забыл чье… Марии Стюарт, кажется. Хотел вам рассказать, а вы гневаться изволили сразу же.
— Не с того ты, дружок, начал, — миролюбиво ответил Вирхов. — Вечно тебя черт-те знает куда заносит. А что с китайцем?
Тернов, захлебываясь от волнения, наконец-то изложил подробности своего визита к госпоже Гордеевой, результаты изысканий на Роменской, 5.
— Так ведь вы же отсутствовали, Карл Иваныч, а мне не терпелось дознание продвинуть, проявить инициативу… — завершил он рассказ.
— Ладно, — Вирхов уже совсем оттаял, — пусть с Библией контрразведка поработает, шпионов поищет. Я думаю, дело проще. Я тоже инициативу проявил. Может, сейчас убийцу-то и схватим. Вот тогда все и займет свои места. Увидим, кто прав. Нечего гадать.
Они остановили сани в узкой улочке у дома Сежеговых, нырнули под арку и, справившись у дворника, направились к парадной, где на пятом этаже снимал комнату студент Технологического института Фридрих Герц.
На скрежет шепелявого механического звонка-бабочки дверь открыла усохшая старушка в замызганном фартуке. Она не слишком охотно повела посетителей по длинному обшарпанному коридору в дальнюю комнату. Шаркая войлочными туфлями, она бурчала себе под нос, что жилец-то болен, простудился, лежит, насквозь промок, да и одежонку еще не высушил.
На узкой кровати, поверх лоскутного одеяла, из которого торчали клочья грязной ваты, возлежал господин Герц, долговязый студент: лицо округлое, щеки впалые, нос крупный, беспородный. Он был одет в поношенную домашнюю куртку, служившую когда-то сюртуком. Из-под головы высовывалась подушка в несвежей наволочке, на другой, такой же засаленной подушке, ближе к жарко протопленной голландке грелись огромные ступни в толстых шерстяных носках. В комнате стоял смачный запах просыхающей кожи, исходящий от прислоненных к печи подошв разношенных сапог.
Бросив на нежданных визитеров косой взгляд блеклых, маленьких глаз, студент и не подумал пошевелиться, чтобы принять вертикальное положение.
— Зачем пожаловали? — открылся лягушачий рот.
— Извольте встать! — потребовал Карл Иванович. — Перед вами судебный следователь Вирхов.
Студент в мгновение ока сел, свесив ноги с лежанки.
ebooksa