Двое из ларца

– Так с Черной речки же. Со старой квартиры.

– А как он вообще в Питере оказался?

– Подшиваться приехал. Петя, мне говорить долго нельзя, я же прямо из камеры по трубке, еще застукают. Ты его через справочное «скорой» найди и приволоки сюда. А то я не знаю, во сколько у них здесь смена караула, меня же еще ночью привезли. Утром новая смена заступит, меня оформят и… это самое…

– Ладно, все. Жди. Да, а где ты, в самом-то деле?

Гурский назвал номер отделения милиции и отключил телефон.

Глава 3

Лежащий до этого момента неподвижно в дальнем углу нар обитатель камеры, которого Адашев-Гурский, исходя из его размеров, принял за ребенка, приподнялся, перебрался поближе и, оказавшись достаточно взрослым мужчиной-лилипутом («маленьким» надо бы его называть, как именует сам себя этот народец), тем не менее совершенно детским голосом сказал:

– А мне бы можно… позвонить? Только я кода Пензы не знаю. А вы не знаете?

– Не знаю, – сказал Гурский.

– А мне и звонить-то некому, – сказал тот, что докуривал сигарету. – Слышь, мелкий, а ты чего – из Пензы?

– Из Пензы.

– А сюда чего приперся?

– Пальтишко хотел купить.

– Купил?

– Опять не успел, – вздохнул маленький.

– Бедолага… Братан, дал бы еще закурить, а?

Александр протянул пачку.

– Спасибо, братан. Ты это правильно, ты так на том и стой: я не я и хата не моя. А то им, знаешь… им только слово скажи, навесят столько, что… У тебя ходка первая?

– Ну… вроде да.

– Еще ничего. На крайняк – непредумышленное, пятерик от силы. А если этот твой терпила выживет, то всяко химия, жить можно. Как себя поставишь, конечно. А на хате до суда матом не ругайся. Тюрьма этого не любит.