Империя Рун. Том 2

Я ничего не ответил, это было бы неуместно, да и нужные слова сразу как-то не нашлись.

Почти сразу же Отавия вернулась к беседе с маркизой. Милана бросила на меня несколько косых взглядов, но довольно быстро переключилась на принцессу, будто бы забыв о моем существовании. Все, кажется, вернулось на круги своя.

Но в одном Отавия была абсолютно права. Я больше ее не оставлю.

Глава 4. Слова Осиора

С этого момента все изменилось. Я, как и раньше, сопровождал принцессу, но теперь эта служба из неприятной обязанности превратилась во вполне обычное занятие. Первое — Отавия перестала требовать моего бестолкового стояния под дверьми, что высвободило для меня массу свободного времени. Я был волен выходить по своим делам в город, на тренировки с Витати или Торисом, на практику к госпоже Виоле. Но вот на любом публичном мероприятии или загородном выезде мое присутствие теперь было обязательно.

Впрочем, с приездом Ториса в столицу я стал чаще сидеть в седле — как на ипподроме, так и при выездах за город с баронетом и его братом — так что особых неудобств это не доставляло.

А вот что на самом деле было приятно — так это рожи придворных.

Как я говорил, даже чернь шепталась о том, что столб света над столицей — дело рук гвардейских магов, что схлестнулись неведомо с кем, защищая принцессу Отавию, хотя по некоторым версиям фигурировала в этой истории и кронпринцесса Элаиза. У вельмож было больше информации, так что каждый молодой повеса и вельможа, представленный при дворе, был в курсе, чьих рук дело та магическая буря, что нанесла огромный ущерб зачарованным предметам по всему городу, и почему имперская канцелярия пресекает любые попытки обсуждать эту историю громче, чем шепотом. Видимо, император Форлорн Девятый на самом деле задался целью загнать эту историю под ковер, желательно как можно глубже.

Больше всего мне нравилось наблюдать за виконтом Умбертом. Раньше заносчивый и едкий, он мигом засунул язык в зад, увидев, как принцесса будто бы невзначай касается рукава моей куртки, когда хотела что-то сказать. Да и то, что кроме как по имени она больше ко мне не обращалась, тоже произвело немалый эффект. Ушли в прошлое «магик», «коновал» и «эй, ты», а члены свиты принцессы, как ближний круг, так и все прочие, предпочли вовсе игнорировать мое существование.

Вот только игнорирование это было теперь настороженное, аккуратное. Больше не было смешков и перешептываний, не было тыканья пальцем в «того самого магика», но появились взгляды завистливые и даже враждебные.

Мне было глубоко на это плевать. Я никогда не чувствовал себя более раскованно и при этом уверенно, нежели сейчас. Даже мое «заявление», которое я сделал на отборах в ученики Башни в прошлом году, не придало мне столько сил.

Изменилось и мое отношение к принцессе. Как Отавия всячески показывала свое доверие и расположение ко мне — видимо, копируя отношение ее деда к поясному магу Легеру, которые, как мне показалось, были далеко не поверхностными — так и я вел себя соответственно. Конечно, я был максимально вежлив и корректен, всегда соблюдал многочисленные правила поведения и обращения к особе императорской семьи, но теперь держался рядом при любой возможности, тенью следуя за левым плечом принцессы.

Омрачало все только тупая боль в левой руке.

Если утром и до обеда состояние было терпимое, и я почти забывал о ранении, то чем ближе был заход солнца, тем невыносимее становилось мое состояние. Из моей руки и спины будто тянули жилы — ну, именно так я представлял себе этот процесс — что сказывалось на общем настроении. К концу второй недели после моего возвращения на это обратила внимание и Отавия.

— Рей, останься, — сказала принцесса, когда я собирался вместе с гвардейцами уже выйти за двери покоев.

Мы только вернулись с конной прогулки, так что меня еще и растрясло в седле, отчего боль стала почти невыносимой. Хотелось поскорее добраться домой и приготовить себе отвар желтоцвета, а после — рухнуть на кровать. Даже идти в трактир ужинать я был не готов, хотя за весь день только перекусил вместе с бойцами во время прогулки — кусок хлеба, немного вяленого мяса и пара глотков разбавленного водой вина.

— Да, Ваше Высочество? — спросил я.

Отавия лишь махнула рукой в ответ. Мы слишком много времени провели наедине и тогда, в городе, я звал принцессу просто по имени.

— Скажи, что с тобой происходит? — прямо спросила Отавия, став у столика с зеркалом и опершись на него ладонями.

Сейчас на принцессе был конный костюм с легким плащом, такие носили юноши на охоту. Конечно, это было довольно грубым нарушением правил и этикета, но я давно понял, что комфорт для Отавии превыше всего.