Уилл

О, Боже мой, как вкусно!

Она отправляет следующий кусок в свой рот и демонстративно слизывает сахар с указательного и большого пальца. Я ерзаю. Она замечает.

Затем она окунает в сироп новый кусок и беззаботно пытается поймать каплю сиропа, но, когда та приземляется на мою грудь, она не может скрыть своего ликования.

— Ой, — усмехается она, когда капает снова. Она кладет кусочек в рот, а затем медленно наклоняется и слизывает сначала одну капельку, а затем другую. Она задерживается там, кружа вокруг моего соска своим липким языком, а затем слегка кусая его. Я наблюдаю, желая, чтобы она укусила сильнее. Но она слишком быстро отодвигается и окунает в сироп следующий кусок, хотя я все еще не пришел в себя. На этот раз она наклоняется вместе с ним, поддразнивая меня, позволяет мне открыть рот, а затем съедает его сама. Сироп стекает с моих губ и медленно катится по моему подбородку. Это убивает меня. Она задумчиво наблюдает за каплей, пока жует тост, затем наклоняется вперед, ловя ее своим языком и возвращая обратно к моей губе, и захватывает мой рот в глубоком поцелуе.

Я закрываю глаза и теряюсь в ней.

Я не в курсе, куда она дела контейнер с едой, я просто знаю, что обе ее руки на мне.

Я хнычу, когда одна ее рука скользит по моему члену, а другая тянет за связанные запястья, но я не собираюсь жаловаться, просто напоминаю себе, что это реальность.

— Так хорошо?

— Да, — задыхаюсь я.

— Так же хорошо, как и прошлой ночью? — Ее ладонь двигается вдоль моего члена.

— Боже, да.

— Тебе понравилось, не так ли? Быть наедине и с полным отсутствием контроля.

Я выдыхаю и стараюсь сосредоточиться на ее словах, но все, что я могу делать, это чувствовать.

— Ответь мне.

— Да, мне понравилось.

— Я знаю, что тебе понравилось. Мне тоже понравилось. Ты, должно быть, отчаянно хотел облегчения. — Она меняет хватку и двигается быстрее. Да, хотел. Я так сильно хотел уложить ее в постель, но она положила руку мне на грудь, прощаясь у двери, и снова слегка поцеловала меня в уголок рта, а затем прошептала: «Спокойной ночи». Целомудренно, но многообещающе. Это было не отказом, не после всего случившегося. Что-то вроде комплимента. Ее способом сказать, я знаю, что ты сможешь это принять.

— Так ты позаботился о себе, когда вернулся домой? Думая о моей руке на тебе, там, где любой мог застукать нас.

— Нет, — говорю я, толкаясь в ее руку.

— Тогда скажи мне как, я хочу услышать все.

— Я ничего не делал.