Увидеть Новый год

«Могу.»

— Тогда давай вылезай на берег.

«Зачем?», — насторожился морской житель и сполз обратно в воду по шею. «Одного хвоста будет недостаточно?»

— Ты мне ещё в прошлый раз своими ёрзаниями надоел, на берегу хоть не будешь так крутиться, если, конечно, не хочешь, чтобы вместо крючка кусачки тебе хвост перекусили.

Разумеется, Луан не горел желанием появляться на берегу полностью, сомневался. И в поисках ответа он глянул на ту, которой больше всех доверял. Но Варя лишь подтвердила слова отца, что им будет намного удобнее, если тритон выберется на берег, где у него не будет манящей возможности, резко дёрнуться, уплыть и всё испортить.

Сегодня русал быстрее обычного поборол сомнения, без какой-либо задней мысли доверился подруге. И уже вскоре подплыл к берегу вновь. Расценив это за согласие, Виктор протянул ему руку и собирался оказать помощь в восхождении хвостатого по лестнице. Однако Луан отреагировал на протянутую руку очень резко: зубастым оскалом и рычанием. Но это опять не было нападение, а скорее странный способ сказать «я сам!». Потому что, когда Виктор даже отшатнулся от неожиданности и больше не предлагал помощь, Луан подтянулся на руках, подтянул хвост и выбрался на поверхность. Но это карабканье по лестнице ему пришлось проделывать несколько раз, чтобы, когда он уже сел, его хвостовой плавник не болтался в воде.

— Ты когда-нибудь точно схлопочешь веслом по зубам, — пробурчал рыбак, наблюдая за восхождением тритона. Хотя он искренне удивлялся его силе. Лестница узкая, он склизкий, хвост на поверхности — тяжелейший балласт, а он всё равно умудрился вскарабкаться почти до самого верха.

«Почему?»

— Потому что у нас принято, что если на тебя кто-то скалится и рычит, значит, он хочет напасть, и надо треснуть его веслом по зубам, а потом быстрее уносить ноги, — объяснял мужчина, а потом как-то задумчиво глянул на тритона. — А если это делает человек, значит, с головой у него не всё в порядке, и надо бы треснуть веслом ещё и по его голове. Для профилактики, так сказать.

«Но я же только дал понять, чтобы мне не мешали…» — растерялся Луан и, разумеется, не горел желанием получить веслом по голове. Зато теперь он знал, как плохо думают о нём люди.

— А слова тебе на что? Мог просто сказать, а не бросаться, словно бешеный.

«Не думал, что у человеков это считается настолько неправильным», — расстроился тритон. Видимо, теперь он понял, почему иные его попытки выйти на контакт с людьми заканчивались лишь агрессией со стороны последних.

— И, кстати, о «человеках». Нет такого слова. Мы так не говорим. Есть «люди», — озвучил Виктор ещё одну претензию, которая давно уже режет его уши.

— Ну, пап. Какая разница? Пусть говорит так, если ему удобнее, — вступилась Варя.

Луан, тоже не понимая, какая принципиальная разница между двумя этими словами, закивал словам девушки.

— В таком случае я буду называть его «русалкой», мне так, знаете ли, тоже удобнее, — хмыкнул тогда отец, но спор больше продолжать не стал, считая свою позицию в данном вопросе единственно правильной.

Пока русал, с одной стороны, бурчал, что его называли так, как ему не нравилось, а, с другой, старался переварить всё услышанное, Виктор получил от жены большой плед, который они так же взяли с собой.

— Варька, прикрой его, — скомандовал мужчина, передал дочери этот тканевый свёрток, а сам спустился вниз к плавнику русала.

«Зачем?» — тут же занервничал и заёрзал Луан, с недоверием косясь на ткань.

— Чтобы спрятать тебя, — объяснила Варя и расправив покрывало, набросила его на русала, который, судя по виду, уже пожалел, что выбрался на берег, и мечтал вернуться в воду.