Так он терся на совесть, у всех на виду.
А горбуны орали:
— Гляньте-ка, горб оседает! — Гляньте-ка, подается! — Справа идет на убыль! — Нет, он вдавится в грудь. Горбы не исчезают, они выходят из внутренностей и туда же уходят. — Нет, они опять попадают в желудок и восемьдесят дней подряд питают его. — Это дар святого избавленным от горбов. — Куда же деваются старые горбы?
Вдруг все горбуны дико закричали, ибо Уленшпигель что было мочи уперся в плиту, и горб его лопнул. Кровь проступила на куртке и потекла на пол. Уленшпигель выпрямился и, вытянув руки, воскликнул:
— Я исцелился!
А горбуны завопили:
— Святой Ремакль его благословил! К нему он милостив, к нам суров. — Сними с нас горбы, угодник Божий! — Жертвую тебе теленка! — А я — семь баранов! — А я — все, что настреляю за целый год! — А я — шесть окороков! — А я отдаю церкви мой домишко! — Сними с нас горбы, святой Ремакль!
Все они смотрели на Уленшпигеля со смешанным чувством зависти и почтения. Один из них решил пощупать, что у него там под курткой, но каноник сказал:
— Там рана, которую нельзя выставлять напоказ.
— Я буду за вас молиться, — сказал Уленшпигель.
— Помолись, богомолец! — все вдруг заговорили горбуны. — Помолись, выпрямленный! Мы над тобой насмехались. Прости нас — мы не ведали, что творили. Христос прощал на кресте, прости и ты нас!
— Прощаю, — милостиво изрек Уленшпигель.
— Ну так возьми патар! — Прими от меня флорин! — Позвольте, ваша прямизна, вручить вам реал! — Позвольте предложить вам крузат! — Дайте я вам насыплю каролю!
— Не показывайте каролю! — шепнул им Уленшпигель. — Пусть ваша левая рука не знает, что делает правая.
Сказал он так из-за каноника, который издали пожирал глазами деньги горбунов, но не мог разглядеть, где золото, а где серебро.
— Благодарим тебя, святость свою нам явивший! — говорили Уленшпигелю горбуны.
А Уленшпигель, величественный, как настоящий чудотворец, принимал от них даяния.
И только скупцы молча терлись горбами о плиту.
Вечером Уленшпигель попировал и повеселился в таверне.
Перед самым сном Уленшпигель, сообразив, что каноник не преминет явиться если не за всей добычей, то по крайней мере за ее частью, подсчитал доход и обнаружил больше золота, нежели серебра, — целых триста каролю! Обратив внимание на горшок с засохшим лавровым кустиком, он взял его за макушку и вытащил с корнями и с землей, положил золото на самое дно, а куст сунул обратно в горшок. Полуфлорины, патары и мелочь он разложил на столе.
ebooksa