Ледяной дом

— Талантливо оно и тем, что полюбилось вашей милости.

— Останься здесь; я с тобою еще поговорю.

Цыганка благодарила, приложив руку к сердцу и немного наклонившись, потом стала позади кресел вельможи, в некотором отдалении.

— Кто далее? — спросил Волынской.

Явилась малороссиянка, одна.

— Где ж пара ее? — был грозный вопрос Артемия Петровича. — Эй, Подачкин! Я тебя спрашиваю.

При этом вопросе свинцовый нос Подачкина побелел; матушка его необыкновенно дрогнула плечами и затрясла головой, как марионетка, которую сильно дернули за пружину. Этот вопрос поднял всю нечисть со дна их душ.

Правящий должность пристава сделал несколько шагов вперед и, запинаясь, отвечал:

— Это пьяница, ваше превосходительство, презлой, и пресердитый, и преупрямый, ваше превосходительство…

— Так что ж? ты не мог его усмирить?

— Доро́гой я уломал было его. Да под Санкт-Питером он начал огрызаться на меня, ваше превосходительство, мы уж и побаивались, что кусаться станет. Памятуя долг присяги и точный смысл данной мне инструкции, я поспешил набить на него колодки.

— Лжешь! тебе дана инструкция обходиться как можно лучше с людьми, которых тебе поручат: на это была собственная воля государыни.

— Божусь богом, ваше превосходительство, чтоб мне в тартарары провалиться, колодки прелегкие, и, коли позволите, я пройду в них целую версту, не вспотев. А он ехал в них, да еще в крытой кибитке!

— Куда ж он теперь девался?

— Колодки с него сбили, когда вели его сюда на смотр, и он невесть как пропал…

— Бездельник! Знаю все… я хотел только испытать тебя… ты продаешь меня фавориту…[33] Гм! людей сбывают, как поганую кошку!.. люди пропадают среди бела дня! Но я отыщу, хотя б мертвого… хотя остатки вырву из волчьей пасти!.. Пора, пора и волка на псарню!

— Саввишна! — прибавил грозно Волынской, взглянув на барскую барыню, — полюбуйся подвигами своего сынка. Как думаешь, мало его повесить за такое дело!

Саввишна поклонилась, сложа руки, и ответствовала голосом глубочайшего смирения:

— Буди твоя барская воля, батюшка! Ты над нами владыка, а мы твои рабы.

— Ты в этих делах не участница, — продолжал Волынской, смягчив голос, — я знаю, ты всегда была предана роду нашему. Но этому мошеннику стоило б набить колодки, такие же легонькие… кабы я не дал себе слова…