— Ступайте мимо, господин сотский; видишь, мы-ста сами стоим впереди тысячи.
— Слышь? ледяной слон кричит!
— И камни вопиют во времена тяжкие, — произнес какой-то книжник важным, поучительным тоном.
Таким образом, наши Бомарше[194] с бородками, площадные ценсоры своего времени, тешили вдоволь глаза и языки свои. Казалось, они остротами отмщали на знати свою бедность и унижение и согревались от жестокого задушавшего мороза.
— Государыня, государыня! — закричали сотские — и все замолкло благоговейною тишиной.
Заскрипел снег, тиснутый сотнями подков, зашипел он от множества порезов; показался эскадрон гусар и вслед за тем сани государыни, за коими тянулся ряд экипажей. Из ледяного дома выступило несколько придворных на крыльцо и впереди всех Волынской. Когда сани поравнялись с ним, он был подозван к ее величеству. Она изволила милостиво расспрашивать его об устройстве дома и смеялась очень карикатурным изображениям, часто переменявшимся на окнах. Кабинет-министр давал замысловатые объяснения. Вдруг, при одной перемене, кто-то за санями государыни вскричал с сердцем:
— Глупость, достойная своего творца!.. Чрезвычайно глупо!..
Голос, произнесший эти слова, был Биронов; нельзя было в том ошибиться ни императрице, ни окружавшим ее. Она вздрогнула от неожиданности их, нахмурила брови и с гневом сказала:
— Не знаю, на чьей стороне глупость!..
Это было первое важное, немилостивое обращение к Бирону, которое она позволила себе с тех пор, как его знала. При этом обращении она взглянула назад, пылающий взор ее любимца, стоявшего у ней на запятках, дерзко встретил ее взгляд.
Задыхаясь от досады, государыня продолжала относиться к кабинет-министру:
— Растолкуйте мне, мой любезный Артемий Петрович, что бы такое значили эти картины?
Они не могли быть загадкою для посвященных в таинства Бироновых проделок. На картинах представлено было: 1-е) сцена замораживания Горденки, снятая как бы с натуры; 2-е) сцена на Неве, где является привидение, чтобы отнять ледяной труп у конюхов; 3-е) маскерадные герои на Волковом поле и 4-е) самоубийство Гроснота.
— Ваше величество, — отвечал Волынской, — изволите, конечно, помнить, что, выезжая из манежа герцогского, заметили ледяную статую на маленьком дворе у конюшен его светлости.
— Помню.
— Именно эта статуя подала вашему величеству мысль сделать ледяной дом, которого быть строителем я удостоен вами. И потому я хотел сохранить в картине происшествие, давшее ему начало. Настоящую ледяную статую я постарался достать и перенес в одну из комнат, которые буду иметь счастие вам показывать. Прочие картины — вымысел живописца.
— Очень благодарна за ваше намерение, и если вы сделали глупость, как угодно сказать
Ирония заметна была в самом голосе государыни.
— Время, конечно, объяснит, почему так не нравится его светлости эта ледяная игрушка, — отвечал торжествующий Волынской.
— Да, время!.. — произнес Бирон в замешательстве, не зная сам, что говорит. Он бормотал еще невнятные слова, когда почувствовал, что кто-то сзади дергает его за рукав шубы, и — остановился, чтобы посмотреть, кто осмелился быть таким дерзким. Бледное, вытянутое лицо, взоры, бросавшие от себя фосфорический блеск, двигающиеся взад и вперед орангутановые уши поразили его. Это был Липман. Осторожный Липман не придет без важной нужды тормошить его за санями государыни. Это подтверждает и отчаяние, выражающееся во всей его наружности, судорожно исковерканной. Бирон соскочил с запяток и, на шепот своего клеврета, исчез вместе с ним, как будто потонул в камском мохе.
ebooksa